при наличии государственной религии государство притесняет граждан других вероисповеданий. Именно эта история легла в основу требований о свободе религии и отделении церкви от государства.

В США эти вопросы казались вполне решенными и находили широкий общественный консенсус. Но сегодня во всем мире, в том числе и в США, вокруг них разгораются самые жаркие споры. Когда я рос, я воспринимал отделение церкви от государства с сопутствующим ему запретом на государственную поддержку религиозного образования как столп Америки, часть сложившейся институциональной структуры, обеспечивающей свободу вероисповедания. Я никогда не думал, что увижу день, когда это будет поставлено под сомнение, как это произошло в результате ряда судебных решений. В то же время я считал свободу слова еще одним столпом, хотя, конечно, понимал, что существуют разумные исключения. В конце концов, я буду утверждать, что точка зрения Просвещения по-прежнему верна, что действия, а не мысли или убеждения, должны быть предметом вмешательства общества. Но я понял, что сама речь в определенных контекстах - это форма действия, которая может иметь серьезные общественные последствия.

Два важнейших различия

Размышляя о толерантности, полезно провести два критических различия. Первое - между идеями, которые можно проверить, и идеями метафизическими, которые проверить невозможно; второе - между мыслью и действием.

Религия против науки

Сегодняшние разногласия сильно отличаются от тех, что существовали 250 лет назад. Хотя некоторые из них могут быть основаны на религиозных убеждениях (например, о том, когда начинается жизнь), многие касаются функционирования экономической и социальной системы и, косвенно, компромиссов в области прав. Религиозные разногласия носят метафизический характер и не подлежат проверке; это вопросы веры, которые никогда не будут разрешены с помощью доказательств. В науке дело обстоит иначе. Галилея могли приговорить к пожизненному заключению (которое он отбывал под домашним арестом) из-за его убеждений о Солнечной системе, но его взгляды имели научную обоснованность, которую мы сейчас признаем, в отличие от земноцентричных взглядов тех, кто его осуждал. Как бы ни были неудобны для некоторых научные данные об эволюции или изменении климата, эти факты подавляющи. Можно верить во что угодно, но это не изменит природу Вселенной. До сих пор есть люди, которые принадлежат к обществу плоской Земли, даже когда мы видим прекрасные фотографии шарообразной планеты Земля, сделанные из космоса. Мы можем терпеть их убеждения до тех пор, пока они не приводят к действиям, причиняющим вред другим.

То же самое касается нашей экономической и социальной системы. Мы можем с определенной долей уверенности определить последствия балансировки бюджета или некоторых других мер государственной политики. И должно быть очевидно, что для Конгресса абсурдно принимать закон, определяющий налоги и расходы, а затем принимать отдельный закон, ограничивающий дефицит и долг, возникающие из-за разницы между расходами и налогами. Дефицит - это просто разница между расходами, которые он санкционировал, и налогами, которые он ввел. Если расходы составят 6,1 триллиона долларов, а налоги - 4,4 триллиона долларов, то дефицит составит 1,7 триллиона долларов. Это простая арифметика. Принятие закона о том, что дефицит не должен превышать 1 триллион долларов, не может изменить эту арифметику; оно лишь ставит вопрос: Какое из трех чисел (расходы, налоги, дефицит) следует игнорировать? Аналогичным образом, долг - это не более чем результат сложения дефицитов . Если в прошлом году долг составлял 21 триллион долларов, дефицит этого года - 1,7 триллиона долларов, то в следующем году долг составит 22,7 триллиона долларов - опять же вопрос арифметики. Принятие закона о том, что долг не должен превышать 22 триллиона долларов, не может изменить арифметику; оно лишь ставит вопрос: Какое из трех чисел (сегодняшние расходы, сегодняшние налоги или потолок долга) придется игнорировать или изменить? (Это сродни тому, как законодательное собрание штата США в 1897 году рассматривало возможность принятия закона о том, что число Пи - отношение окружности круга к его радиусу - должно быть, по разному, 3,2, 3,24, 3,236 или 3,232, а не 3,1416. Простое написание закона, утверждающего что-то, не меняет реальности мира.)

Достижения экономической науки расширили наше понимание, хотя, безусловно, остаются значительные противоречия. Мы можем рассуждать о последствиях различных правил и наделения правами, даже если мы не согласны с тем, как можно оценить возникающие компромиссы. Должно быть ясно, что право на ношение оружия приводит к тому, что гибнет больше невинных людей. У жертв отнимается право на жизнь. Правые, казалось бы, утверждают, что эти права менее важны, чем право на ношение оружия и то удовольствие, которое доставляют владельцам оружия эти предметы.

Мысли против действий

Еще более фундаментальное различие в понимании понятий толерантности эпохи Просвещения связано с разницей между мыслью и действием. Мысли, которые не претворяются в жизнь, не оказывают прямого воздействия на других, и поэтому их не следует ограничивать. Акил Билграми предположил, что одной из величайших тираний христианства было не просто сказать: "Не прелюбодействуй", а сказать (в Книге Матфея): "Вы слышали, что сказано: "Не прелюбодействуй". А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину, чтобы вожделеть ее, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем". Еще раньше Десять заповедей запрещали желать дома ближнего твоего, или жены, или раба, или рабыни, или вола, или осла, или чего-либо другого, что принадлежало ближнему твоему (см. Исход 20:17). Любостяжание касается внутренних помыслов человека.

Очевидно, что мы не действуем в соответствии с каждой мыслью - человеческая способность заключается в нашей способности решать, что делать, - и ценности Просвещения обеспечивают свободу мысли, но не свободу действий, когда эти действия негативно влияют на свободу других.

Пределы терпимости

В современном мире терпимость становится все сильнее, когда ошибочные убеждения - достоверно ложные, основанные на лучших научных данных - переходят в действия. Я могу терпеть людей, верящих во всякие глупости; если это помогает им чувствовать себя лучше, пусть так и будет. Но как мы должны думать о действиях, основанных на этих убеждениях, которые объективно негативно влияют на нас? Это, конечно, стандартный случай экстерналии. Тот факт, что люди ведут себя определенным образом из-за ошибочных убеждений, никоим образом не меняет причиняемого вреда, хотя и может повлиять на то, как мы думаем о компромиссах. Мы можем (я считаю, что должны) придать меньшее значение потере ими свободы причинять вред, если причиной их действий является убеждение, противоречащее научным данным.

Вспомните тех, кто считал, что употребление отбеливателя поможет вылечить Ковид-19. Даже президент Соединенных Штатов пропагандировал ложные средства. Можно было бы отнестись к этому безразлично: кто пьет отбеливатель, тот несет на себе