мягкие. Только сейчас поняла, что теперь я и сама смогу проявлять инициативу, когда захочу. Например, смогу попытаться успокоить Никиту, когда он будет злиться на меня. Так, стоп. За что злиться? А, впрочем, у меня всегда найдётся за что. Мне, кажется, это не последние мои ошибки.

— Сладкая моя, как приятно. А можно ещё, — Никита зажмурился и показал пальцем на свой рот.

Я не стала возражать. И снова поцеловала его, но на этот раз всё делала медленно, пробуя границы дозволенного. Он потянул меня на себя, и забрался под майку двумя руками.

— Никита, так тебе будет тяжело, — я заёрзала, лёжа на нём.

— Можно, я сам решу, тяжело или приятно мне. И вообще, хватит думать о других. Позаботься лучше о своём наслаждении, — и притянул меня за затылок к себе.

Утром я проснулась очень рано. За окном ещё только начинало светлеть. Повернулась к Никите и невольно залюбовалась его лицом.

Густые брови, которые он любит хмурить, когда я делаю то, что ему не нравится, тёмные волосы, вечно торчащие в разные стороны, но это, оказывается, такая укладка, густая красивая щетина, модное веяние и брутальность — всё это теперь принадлежит только мне. Ах да, ещё карие глаза — строгие, когда я заставляю его переживать, или ласковые, когда он смотрит… Ну, вот как вчера вечером.

— Марго, не отвлекайся, ещё насмотришься на меня за всю жизнь.

— Ах, ты не спишь. Хоть бы сказал, — игриво пнула его легонько ногой.

— Просто за тобой интересно было наблюдать.

— Ах так, — я отворачиваюсь и натягиваю тонкую простынь на себя, которой мы укрываемся в эти жаркие ночи.

Он тут же возвращает меня в исходное положение и нависает сверху.

— Жаль. Очень жаль, что родители в доме, — хлопает меня по мягкому месту.

— А то что? — делаю ему большие глаза.

— Я бы показал тебе, что бывает, когда от меня демонстративно отворачиваются, — и набрасывается на мои губы.

Через минуту я забываю обо всём на свете и уплываю туда, где тело подчиняется каким-то странным законам, где немеют руки, а сердце обрывается, уносится в район живота, заставляя кровь гнать по венам с невероятной скоростью.

— Вот так бы сразу, — Никита, как всегда, после нашей любви ложится на спину и берёт мою ладонь в свои руки. — Мне нравятся перемены в тебе. Очень нравятся. Ты стала такой отзывчивой. Нравится, что твои руки теперь не находятся без дела.

— Никита…

— Ты серьёзно? До сих пор стесняешься, Марго? Точно, даже покраснела, — заметил он, приподнявшись на локтях. — Надо чаще с тобой обсуждать такие вопросы. Так, составишь мне к завтрашнему дню список, чего бы ты хотела попробовать на следующей неделе. Я имею в виду нашу кровать.

Он так сказал это, как будто данное дело простое и будничное. Мол, сходи в булочную за булочкой, а то батон приелся.

— Никита, ты это серьёзно? — смотрю ему в глаза и не могу понять, что он хочет от меня.

— Да, а что тебя удивляет в этой просьбе? Я же должен знать, как и что тебе нравится.

Теперь я приподнялась на локти. Всмотрелась ещё раз в его лицо. Ни намёка на улыбку, даже на самую маленькую. Смотрит на меня, как будто сейчас работу в архиве предложит.

— Я не буду этого делать.

— Будешь, ты теперь моя невеста. Должна идти мне навстречу.

Я резко села на кровати. Наши глаза снова встретились, а следом каким-то шестым чувством я уловила, что его интонация изменилась. И в глазах какие-то искорки появились. Да он смеётся надо мной.

— Поверила? — подмял под себя и поцеловал меня где-то в районе солнечного сплетения.

— Поверила.

— А что плохого в том, чтобы ты это написала?

— Ну, знаешь…

— Нет, не знаю, напиши, — я сбрасываю его с себя и луплю подушкой.

— Ну, держись, Колючка! — он хватает меня за лодыжки и начинает щекотать своей щетиной в районе живота.

— Никита, пусти, ну хватит, пожалуйста, — я уже не могу перестать смеяться.

— Куда это тебя отпустить? Не пущу! Всё, моя ты. Попалась, значит, терпи всю жизнь.

— Да я согласна, пусти только.

— На что согласна?

— Терпеть тебя. Всю жизнь.

Это будет совсем не трудно.

Глава 45

Рано утром, проводив родителей, отправилась готовить завтрак для Никиты, очень надеясь на то, что больше посетителей не предвидится. Так хочется с ним побыть ещё наедине.

Послезавтра родители Никиты вернутся. И Кузя. Скучаю по нему сильно. Но с будущим мужем хочется всё обсудить без свидетелей.

Мои же родители согласились на то, что мы к ним в гости приедем сами после того, как сына подготовлю к этому. Кузьке и так хватило. То скорая ко мне приезжала, то в гости в Ростов-на-Дону уехал, а ещё и день рождения шумный намечается. В этот раз возражений ни от мамы, ни от папы я не услышала.

Пока думала над отношениями между родственниками, взбила яйца, поджарила модный бекон, который Никита притащил из элитного супермаркета, и тонко нарезала помидоры.

— Доброе утро, Марго! — Никита незаметно появился на кухне и поцеловал меня в макушку. — Что-то я бдительность теряю. Снова от меня ускользнула. И не разбудила. — легонько хлопает меня по пятой точке. — Так разоспался я сегодня. Вообще, как-то тут спится особенно хорошо. С женой под боком.

— А мне что, теперь раньше тебя просыпаться нельзя? — целую его в ответ в щеку, которую он мне предусмотрительно подставляет. — И я ещё не жена, — справедливо замечаю.

— Мне нельзя… Просыпаться без тебя нельзя. Сразу хочется бежать и ловить тебя, — обхватывает меня сзади за талию и прижимает к себе. — Чувствуешь, как мне хочется тебя искать? Жена, мне кажется, что этот вопрос уже решён.

— Никита, пусти. Уроню сковороду с твоим беконом.

— Купим ещё. А, понятно, ценник заметила. Да?

Я вздыхаю. Ещё неделю назад за эти деньги мы с Кузей могли неделю прожить, причём не особо себе в чём-то отказывая. Ну как это всё объяснишь Никите. Начнёт тут же возмущаться.

— Марго, ты что там задумалась? — разворачивает меня, забирает сковороду и ставит её на подставку. — Садись. Садись, я сказал, — и усаживает меня на стул.

— Да я чай ещё не заварила.

— Сам справлюсь, — бурчит себе под нос. — Марго, я ведь не сразу таким стал. Ты это понимаешь? — Никита сам достал из шкафчика две чашки, а я улыбнулась.

— Каким?

— Таким, от которого ты сбежала. От богатого и успешного.

— Честно? Я вот совсем не представляю тебя бедным студентом.

— Бедным? Нет, конечно. Бедным вроде и не был.