Позже, в лагере компании, историк был потрясен хамством муршидабадских солдат Мир Джафара, которые начали издеваться над пленным Лоу, спрашивая: "Где теперь Биби [госпожа] Лоу?".

Карнак был в ярости от неуместности этого замечания: "Этот человек, - сказал он, - храбро сражался и заслуживает внимания всех храбрых людей; дерзости, которые вы ему преподносите, могут быть обычными среди ваших друзей и вашей нации, но не могут быть терпимы в нашей, для которой постоянное правило - никогда не наносить оскорблений побежденному врагу". Человек, который насмехался над Лоу, под влиянием этого выговора придержал язык и не ответил ни слова. Он ушел сильно смущенный, и хотя он был важным командиром... Никто больше не разговаривал с ним и не делал вид, что встает при его уходе.

Этот инцидент заставил Гулама Хусейна Хана сделать редкий комплимент британцам, которые, по его мнению, разрушили его родину:

Этот выговор сделал много чести англичанам; и надо признать, к чести этих чужеземцев, что их поведение на войне и в бою достойно восхищения, так же как, с другой стороны, нет ничего более достойного, чем их поведение по отношению к

2 июля 1761 года Миран, "отвратительный", убийца и развратник, сын Мир Джафара, был убит - предположительно, случайным внезапным ударом молнии во время возвращения из похода против Шах-Алама. По словам Джона Кайо, который присутствовал в лагере, "молодой набоб в полночь спал в своей палатке". Хотя это событие само по себе необычно, оно не сопровождалось какими-либо экстраординарными обстоятельствами. Он был поражен насмерть посреди сильной бури вспышкой молнии. Огонь пронзил верх палатки, ударил его в левую грудь, и он погиб в пламени".

Однако это событие произошло как раз в годовщину массового убийства Мирана в гареме Сираджа уд-Даулы, и с самого начала ходили слухи, что его смерть стала результатом божественного вмешательства - или, наоборот, что это вовсе не несчастный случай, а убийство Мирана. Наиболее вероятной кандидатурой считалась убитая горем наложница, потерявшая сестру из-за убийственных наклонностей Мирана, которая, как утверждали, скрыла свою месть, поджегши палатку.

Многие радовались смерти этого кровожадного и аморального принца, но для его отца, Мир Джафара, она стала последней каплей. Поскольку Компания требовала немедленной выплаты всех его долгов, а подданные и воины восставали против него, старик все больше полагался на смелость и решительность своего сына. Без него Мир Джафар развалился на части. Он ни разу не был в здравом уме, - комментирует Гулам Хусейн Хан, - но теперь он потерял и то немногое, что у него оставалось. Дела армии, а также правительство, полностью отданные на волю случая, пришли в неописуемое замешательство".

Но у Мир Джафара был зять, Мир Касим, настолько непохожий на своего хаотичного и необразованного тестя, насколько это вообще можно себе представить. Знатного персидского происхождения, хотя и родившийся в поместьях своего отца близ Патны, Мир Касим был небольшого роста, с небольшим военным опытом, но молодой, способный, умный и, прежде всего, решительный.

Уоррен Гастингс был первым, кто заметил его необычные качества; он также был первым, кто дал понять Калькутте, что для того, чтобы Бенгалия оставалась управляемой, необходимо ввести в Муршидабаде новую администрацию. Образование Мир Касима " соответствовало его благородному происхождению, - писал он, - и мало найдется таких качеств, которые считаются необходимыми для людей высшего ранга, и которыми он не обладал бы в выдающейся степени. Он дал множество доказательств своей честности, способности к бизнесу и строгого следования своим обязательствам. Он пользуется всеобщим уважением джамадаров [офицеров] и выдающихся людей в этой провинции, и я видел письма, адресованные ему от главных заминдаров Бихара, полные выражений высочайшего уважения к этому персонажу , и их искреннего желания быть под его правительством".

Мир Касим был отправлен в Калькутту для встречи с новым губернатором Генри Ванситтартом. Во время беседы он предложил сложную схему решения финансовых проблем Компании и погашения муршидабадского долга, уступив Компании Бурдван, Миднапур и Читтагонг - территории, достаточные для содержания обеих армий. Ванситтарт был впечатлен и решил поддержать переворот, или вторую революцию, чтобы посадить Мир Касима на трон вместо его тестя. Серия крупных взяток, включая денежный платеж в размере 50 000 фунтов стерлингов лично Ванситтарту и 150 000 фунтов стерлингов* которые должны были быть распределены между членами его совета, закрепили сделку.60

Тем временем 10 июля 1761 года дела в Муршидабаде пошли в гору, что дало Компании и повод, и прекрасное прикрытие для второго переворота: "Армия, требуя жалованья, которое не выплачивалось в течение нескольких лет, в конце концов подняла мятеж", - записано в "Риязу-салатин". Мятежники окружили дворец, стаскивая офицеров с лошадей и паланкинов, взбираясь на стены дворца и сбрасывая каменную кладку на дворцовых слуг. Затем они осадили наваба в его дворце Чихил Сутун и прекратили поставки продовольствия и воды".

Мир Касим, в сговоре с Джагат Сетом, сговорился с английскими вождями... вывел Мир Джафара из форта, посадил его в лодку и отправил в Калькутту [как бы спасая его и говоря, что это делается для его же безопасности]. В то же время Мир Касим вошел в форт, сел на муснуд [трон] и издал прокламации о мире и безопасности от своего имени".

Мир Джафару был предоставлен эскорт во главе с вездесущим майором Кайо, "чтобы защитить его персону от оскорблений со стороны людей, и ему было разрешено взять с собой женщин, драгоценности, сокровища и все остальное, что он посчитает нужным". Когда его гребли вниз по течению, наконец осознав, что его не столько спасли, сколько свергли, озадаченный Мир Джафар умолял дать ему возможность обратиться к своему покровителю Клайву: "Англичане посадили меня на муснуд, - сказал он. Вы можете сместить меня, если хотите. Вы сочли нужным нарушить свои обязательства. Я не нарушу своих. Я хочу, чтобы вы либо отправили меня к Сабуту Джангу [Клайву], ибо он поступит со мной по справедливости, либо отпустили меня в Мекку".

Но престарелому, немощному бывшему навабу, от которого теперь не было никакой пользы, не дали ни одного из предпочтительных вариантов. Вместо этого ему выделили скромный особняк в северной Калькутте, столь же скромную пенсию и несколько месяцев держали под строгим домашним арестом. Вторая революция, организованная Компанией, на этот раз против их собственной марионетки, оказалась еще более