— А что я должна сказать? — чувствуя себя отвратительно, пробухтела под нос девица на выданье.

— А что? — выгнул брови дед. — Я должен сказать? Не меня сватают. И, как я понимаю, это у вас не первый такой разговор. Вряд ли добру молодцу внезапно стрельнула в башку такая блажь. Глаза с утра продрал, зевнул и понял: женюсь.

— Ну, было, — нехотя призналась Лёка и тут же пошла в атаку: — Свиданий он как-то не назначал. Является, когда хочет. И каждый раз с новым бредом или новым спектаклем. Дашь «Гюрзу», я его застрелю.

Только-только начала распаляться, как вдруг наткнулась на взгляд игошки. Теперь та не просто просиживала дедово плечо — восседала на нём, как памятник на пьедестале. Глаза Шанель казались неживыми и живыми одновременно. Она сверлила взглядом пытавшуюся увильнуть от разговора девицу, будто понукая её сделать единственно правильный выбор. Прямо сейчас: не сходя с места. Словно от этого решения зависела вся оставшаяся жизнь.

В принципе, так оно и есть — собираясь с духом, настраивала себя Лёка. Врать близким само по себе дело тухлое: они тебе доверяют, как никто. А уж врать в таких обстоятельствах… Когда им угрожает реальная гибель, а ты можешь стать её причиной…

— Он действительно сделал мне предложение, — максимально твёрдо призналась она, глядя прямо в глаза деду. — Но я отказала. Ты меня знаешь: предать вас у меня не получится. Просто не смогу. Во всяком случае, ему нечего мне предложить настолько великого и ценного, что ценней вас. Он это знает, вот и пытается вбить клин в нашу семью придурок. Абсолютно не зная, что мы за люди.

— Ну, это ладно, — бесконечно спокойно отреагировал полковник на гипотетическое предательство внучки. — Давай-ка начистоту: он тебе нравится? Захочешь солгать, лучше промолчи.

— А в чём разница? — не поняла Лёка.

— А по делу? — понукнул её дед.

Глаза снова поймали взгляд игошки. В них настойчиво пульсировало: сейчас или никогда. К чему такая спешка — попыталась она закрыться от них за нарочитым вызовом во взоре. И тут вспомнила кое-что главное про межмирье: тут любая тайна, любая недосказанность, любая вина могут быть использованы против тебя в заклятьях. С их помощью тебя скрутят так, что не вырваться. Какой бы крутой себя не считала, умея пользоваться бытовой техникой, у древних духов свои «бытовые инструменты» имеются: техники обуздания и не таких умников, как ты.

— Ну, нравится, — мысленно выдохнув, призналась Лёка и в этом грехе. — Каяться дальше, или обойдёмся?

— Не юродствуй, — приказал полковник. — Не в игрушки играем.

— Нравится по-настоящему, — решила она, что тонуть нужно тоже честно. — Как никто раньше. Был бы нормальным, замуж бы за него вышла. Даже за одержимого. Я и сама одержимая. Неважно, что по собственному желанию. А за врага никогда. Мало того: придётся защищать вас от него, убью гада, и рука не дрогнет.

— Ты что же, — услышала Лада Всеславна в её покаянии главное, — виделась с ним там, у нас?

— В реале? Сподобил Господь, — съязвила разочарованная невеста. — До вчерашнего дня встречались только здесь. А на пикнике он решил, что пора познакомиться поближе в новой обстановке. Так сказать, во плоти. Представляешь, он мой начальник.

— Поэтому и примчалась домой, как ошпаренная, — неподражаемо спокойно кивнула головой бабуленька. — Ну, хоть что-то прояснилось.

— Наша встреча ничего не меняет, — как-то не в тему возразил Моргощь.

— Встреча нет, — согласилась Лёка. — А кое-что другое меняет.

— Что именно? — моментально насторожился дед.

— Знаешь, полковник, у меня такое чувство, будто я знаю его очень давно. Да, любовь с первого взгляда бывает. Где-то. А я и раньше влюбчивостью не страдала, и теперь на это мало шансов. Приставник меня здорово изменил. От пол-полушки не осталось и следа. Даже как-то очерствела. Хотя кое-кто, — иронично покосилась Лёка на колдуна, — считает приставников простодушными и доверчивыми. Моё чувство не родилось, а свалилось на голову роялем. Мне даже кажется, что я унаследовала его вместе с духом. Интересное наблюдение, не правда ли?

— Короче, — приказал полковник.

— А на этом всё, — разочаровала его внучка. — Конкретных доказательств не имею. А чувства к делу не пришьёшь. Но поверить в то, что этот субъект реально сражён моей небесной красотой и прочими достоинствами, не смогу даже при наличии справки с печатью. А вот в то, что меня пытаются использовать, верю всецело и во веки веков.

— Шанель, а нет ли на ней какого-нибудь заклятья? — подошла бабуленька к проблеме с другой стороны. — Может, её присушили? Получится избавить мою девочку от её чувства?

— Ворожили, — уверенно вынес вердикт специалист по всяческой магии. — Ни раз, и ни два. Но заклятье с неё кем-то снято. Так что не обессудь, матушка: в лапы чёрну ворону влечёт её подлинным сердечным жаром. А он злодей мыслит тем жаром воспользоваться.

— Не выйдет, — глядя в глаза мучителю, твёрдо заверила Лёка. — Даже не мечтай, что у меня снесёт крышу. У меня прививка от всепоглощающих страстей, — не удержалась она от иронии. — Я в детстве сериалы смотрела.

— Полагаю, на этом можно и закончить, — констатировал полковник, сверля женишка ледяным взглядом профессионального убийцы. — Невеста отказала. Говорить больше не о чем. Драться будем? — не удержался и он от иронии.

Моргощь стрельнул глазами в Ладу Всеславну, в землянку и пропал. На невесту прощального взгляда бросить не соизволил — с облегчением подумала Лёка. И тут же загрустила: даже не посмотрел ирод.

— Раз жених сбежал, возвращаемся домой, — решил полковник, покосившись на плечо.

— Дело сделано, — поддакнула Шанель. — Теперь в ваш дом ни одна сволота не сунется.

Ветка встретила их, надувшись, как мышь на крупу. Её так и подмывало расспросить о шикарном приключении, в которое её не взяли, но обида дороже. Впрочем, ужин она приготовила. Бабуленька отправилась в ванную, а дед сразу в кабинет. Куда внезапно сухо позвал старшую внучку.

— Сядь, — глядя в окно, велел он.

Лёка присела на стул с таким чувством, что он электрический. Подобным тоном полковник их с сестрой обычно приговаривал к казни.

— Я поговорил с твоим Олегом, — начал он без преамбул,