— Меня ждет служба, потому вынужден ответить отказом, — поклонившись на прощание, он ушел.

Тари закрыла дверь, а Киоре уже взлетела по лестнице к чердаку. Крошечную, в половину человеческого роста дверь найти просто так не представлялось возможным — столь искусно она маскировалась темными обоями с мелким рисунком. А отворить ее без правильного поворота ключа — дело тоже безнадежное. Выпустив Файроша и пригласив его в спальню, она закрыла дверь и приказала Тари приготовить обед.

— Ты хоть понимаешь, что творишь?! — шипела она, пока мужчина оглядывался. — Безмозглый! Не хватало мне еще слухов о баронете!

— Неплохой у тебя чердак. Столько париков и косметики я видел только в борделях!

Киоре махнула рукой: безнадежно внушать тому, кто не слышит. Став у окна полубоком, чтобы видеть улицу, потребовала объяснений.

— Когда ты выкинула меня в переулке, я последовал за охотником из императорских угодий. Назови это чуйкой или как угодно… Кожаная шляпа, воротник на пол-лица, плащ, перчатки с шипами, тяжелые сапоги — обычный вроде охотник. Однако у него не было оружия! Мы дошли до пятого района, это на западе, до разрушенной фабрики.

Файрош всегда рассказывал быстро, но так подробно, как будто от деталей по меньшей мере зависела его жизнь. Киоре почти видела, как они зашли на заброшенную фабрику с ржавыми конвейерами, с перекрестьями балок под высоким потолком. Шаги гулко раздавались по помещению, и идти приходилось нога в ногу с загадочным типом. А вот засада из служащих Тайного сыска стала неожиданностью для них двоих! Файрош поплатился собственной безопасностью, решив подобрать предмет, упавший у бежавшего охотника. Он едва спасся!

— И что за предмет? — спросила Киоре, разглядывая пустовавшую уличную дорогу.

Файрош достал из кармана жилетки серебряное кольцо — плоский ободок с гравировкой. Киоре приподняла брови.

— Aes Stiati, — прочел он. — Это значит «грехи забираю», такая надпись чеканится только на кольцах первосвященников.

Две пары глаз пристально вгляделись в кольцо, стыдливо блестевшее на ладони, как будто оно хотело уменьшиться, сжаться и исчезнуть, не выдавая того, кому принадлежит.

— А ты, можно сказать, спас нашего первосвященника… Не забери ты кольцо, его бы нашли. Разрушенная фабрика, говоришь? — в задумчивости она потерла подбородок. — Колечко я забираю. Как думаешь, что первосвященник делал там?

— Предположений — тьма, а правда неизвестна, — патетично отозвался Файрош, тряхнув головой.

— Что ж… Особого управления не видно. Тари одолжить тебе платье?

— Можно было просто попросить уйти, — поморщился мужчина, поднимаясь с кровати. — У меня всё еще не так плохо, чтобы пользоваться этим методом.

Киоре рассмеялась вслед ему, стиснув холодное кольцо в руке. Однако, стоило захлопнуться двери черного хода, как снова раздался стук в главный, и вскоре в спальню к ней вплыла старая графиня — сложенные спереди руки, поджатые губы и презрение в каждом движении говорили, что она взбешена.

— Представь себе, Ниира, меня продержали полчаса в карете, потому как твой район был оцеплен особым управлением! Меня, графиню, даже не подумали пропустить, как будто я могла помочь преступнику! Я!.. — она срывала с рук перчатки, и хмурились яркие брови на выбеленном лице.

— Ваша светлость, им положено быть подозрительными, даже если вы — дочь героя войны за Ассонский предел, — постаралась смягчить старую дуэнью девушка сильнее кутаясь в халат, чтобы она не заметила несоответствия тощей фигуры Киоре привычному образу баронеты.

— Всё равно беспредел! — запас злости улетучивался, и презрение сменялось обычным выражением беспокойства. — И не стой босиком на полу! Быстро в постель! — Киоре поспешила исполнить, укрылась одеялом. — Девочка, завтра бал. И после него ты должна стать невестой! — старая графиня замолчала, чтобы она прониклась ситуацией. — Твои родители написали мне, что недовольны промедлением.

Киоре потупила взгляд. Письмо наверняка написала Эши: во времена молодости она узнала секрет барона Шайра, благодаря которому тот легко согласился признать Киоре своей внебрачной дочерью, а уж легенда, с которой эта дочь приехала в столицу, волновала его в последнюю очередь — старика больше беспокоили наследники, пытавшиеся беспрестанно его отравить.

— Я вас услышала, — елейным голоском протянула она. — Но почему именно завтра?

— Потом начинается подготовка к приему хаанатского посольства, балов не будет месяц или больше. А на самом приеме я не рискну так поступать — гнев Его Величества нам обеим выйдет боком, — старая графиня ходила вдоль кровати, хмурясь, и трепетали лепестки живых цветов на ее шляпе — роскошное украшение на один день. — Надеюсь, ты со мной согласна, а не захочешь испытать границы его милости.

— Я согласна с вами, — кротко отозвалась она. — Конечно же, вы правы, ваша светлость.

— Вот и хорошо. И да, чьи следы я видела на лестнице? Явно не твой размер ноги, — графиня застыла напротив подопечной и скрестила руки на груди очередного старомодного платья с множеством кружев.

— Вам, верно, показалось, ваша светлость. Сюда поднимаюсь только я и Тари.

— Смотри у меня! — погрозив пальцем, старая графиня исчезла, оставив после себя тяжелый аромат полевых цветов.

Выждав десяток минут, Киоре позвала Тари, успев до этого переодеться в свой воровской костюм, хранившийся в тайнике под кроватью. Зашнуровав сапоги, сорвала с головы парик, пошипев от боли, а после грязные волосы спрятала под маску, надев ее на манер шапки — не время для красоты!

— Закрываешь дверь, ложишься в кровать, никому не открываешь. Будут ломиться — беги через чердачное окно. И помни, я обязательно вернусь за тобой!

Она подошла и легко пожала служанке руку, надеясь, что если та не вспомнит слов, то хотя бы запомнит что-то подсознательно… Да, Тари была идеальна для нее — забывала о двуличности госпожи и преданно ждала ее, забывала, что лежит на чердаке, искренне считая его пустым и ненужным. Киоре жалела девушку, которая до ее появления жила при монастыре и круглыми сутками у лучины штопала одежду — ей не доверяли даже самую простую работу в кухне, где хотя бы тепло. Киоре не всё понимала в служанке: Тари помнила что-то обрывками, что-то откладывалось на уровне неких инстинктов, и она не была совсем уж неприспособлена к жизни, ведь умела и считать монеты, и делать покупки, и по городу ориентировалась, хоть всего в паре кварталов. Киоре предполагала, что такие провалы в памяти — последствие травмы головы, но преданная ей женщина ничего не могла сказать, как и многочисленные слухи в городе. Как и все бродяжки, Тари просто появилась в Тоноле и осталась, став еще одной его марионеткой.

Киоре проследила, чтобы служанка выполнила ее приказы, и зашла на чердак. Размерами он был больше ее спальни, зато не блистал высотой — приходилось сгибаться. Простое серое платье с длинными манжетами, по-деревенски повязанный на голову платок, скрывавший и шею, дорожная тряпичная сумка с обрезками ткани для вида, немного болезненного цвета краски под глаза, на щеки и губы, и вот уже снова другое лицо в медном зеркальце.