Судья в недоумении смотрел на двух адвокатов.

Адвокат Болер произнес:

— Судья Мэтьюз, семья Болер считает, что их дочь Джудит была вынуждена согласится на этот брак, так как была под воздействием стресса и лекарств.

— Пошел ты! — Закричал Тейлор и встал, ударяя ладонями по блестящему деревянному столу между ними. — Я люблю ее, а она любит меня. Никто никого не принуждал.

Калеб схватил Тейлора за руку, и тот сел, подчиняясь ему.

— Пожалуйста, позволь мне разобраться с этим, Тейлор.

Калеб продолжил допрос другого адвоката.

— С чего вы решили, что это принуждение? В то время она не принимала наркотики, потому что была с моим клиентом. Она накачана наркотиками только тогда, когда находится с вашими клиентами. Так что она вышла замуж по собственному желанию…

— Как будто эти утром она ушла от него не по собственной воле.

— Она ушла, так как полиция сказала, что арестует мою клиентку, если она не пойдет с ними.

Другой адвокат улыбнулся.

— Тебя что-то уже совсем занесло. Семья подала этот судебный запрет против вашего клиента с согласия своей дочери. — Он открыл свое досье. — Кроме того, он жестокий и пытается промыть ей мозги за спиной родителей мисс Болер. — Усмехнувшись, он взглянул на судью, ожидая, как ему показалось, дополнительной драмы. Положив перед судьей три фотографии Джуд, он продолжил:

— Фотографии говорят сами за себя. Это состояние ее тела на данный момент — синяки на верхней части позвоночника, в области ключиц и вокруг ребер. Все места были выбраны вашей клиенткой, чтобы их не могли увидеть ее родители.

Тейлор сглотнул, зная каждый из этих синяков наизусть. Он знал их на вкус и когда касался. Его сердце замерло при виде фотографий; Джуд в смятении и прикрывает себя, явно сфотографированная против ее воли. Тейлор прочистил горло и подтолкнул Калеба, который начал терять хватку в этом деле.

— Мне нужна поговорить с клиентом.

Судья Мэтьюз сказал:

— Даю вам две минуты и надеюсь, вы найдете хорошее оправдание.

Калеб и Тейлор отошли в дальний угол комнаты, и Тейлор прошептал:

— Я бы никогда не ударил ее. Никогда не причинил ей вреда.

— Что это за синяки?

Тейлор ненавидел выставлять их близость напоказ, но у него не было выбора.

— Подарок от меня, когда мы занимались любовью. Это засосы.

Калеб посмотрел ему прямо в глаза и спросил:

— Уверен?

Начиная выходить из себя, Тейлор парировал:

— Конечно, уверен. Я знал, что делаю, и… — Сделав глубокий вдох, он добавил: — ей это понравилось.

Покачав головой, он вздохнул.

— Я не могу вернуться туда и спорить о том, что ей это понравилось. Мы должны придерживаться нашей версии истории и фактов.

— Я бы никогда намеренно не причинил ей боль.

— Послушай. Не говори больше ни слова. Я серьезно. Ни единого чертова слова, что бы он ни говорил. Он пытается добиться от тебя еще одного всплеска эмоций, чтобы доказать твою жестокость. Так что сиди там и не вешай ему лапшу на уши. Понял?

— Понял.

Тейлор чувствовал, что начинает тонуть под обвинениями в сочетании с оправданиями. То, что он не мог поговорить с Джуд, добавило ему еще один повод для стресса к их и без того хреновой ситуации. Он снова сел, сгорбившись, чувствуя свое поражение.

Калеб прочистил горло и заявил:

— Это знаки любви, полученные во время занятий любовью. Мой клиент не причинил бы вреда женщине, которую любит и пытается защитить. — Он передал фотографии обратно другому адвокату. — Если его обвиняют в домашнем насилии, это то, чего мы не потерпим и будем бороться до последнего.

Судья Мэтьюз терял терпение.

— Это дело выходит из-под контроля. Поскольку здесь нет заявителей, которые могли бы подтвердить это, то, так или иначе, мы не можем доказать, были ли эти ушибы нанесены в результате жестокого обращения или иными способами. С учетом вышесказанного, ради экономии нашего времени и защиты заявителя, я сокращаю срок судебного запрета и оставляю в общей сложности на три дня. За это время мы вновь встретимся с двумя сторонами и свидетелями и посмотрим, что случится после этих трех дней. — Он встал и сказал:

— Хорошего дня, джентльмены.

Тейлор лишился дара речи. Калеб кипел от злости, но сохранял невозмутимое выражение лица. Адвокат Болер тихонько усмехнулся, собирая фотографии и досье.

— В следующий раз повезет, — злорадно сказал он.

Тейлор так много хотел сказать, но, слушая Калеба, он держал рот на замке. Его руки, обе одновременно, начали дрожать, и он посмотрел на них, лежащие на его коленях, как будто они были отделены от его собственного тела. Из-за стресса его болезнь прогрессировала, и Тейлор ощущал все ее последствия.

Калеб велел ему уйти и ничего не говорить, пока они не выйдут из здания суда. Тейлор последовал за ним, и двое мужчин молча пошли бок о бок по тротуару.

— Все пошло не по плану, — объявил Калеб, смотря вниз на улицу, как только они остановились. — Но это еще не конец. Нам дали три дня, чтобы собрать доказательства и сопоставить с нашим делом. Это хорошо.

— Что же здесь хорошего? В том, что я не увижу ее еще три дня, или то, что меня только что обвинили в избиении своей жены? Или в том, что я, очевидно, вынудил Джуд выйти за меня замуж против ее воли? Я сбит с толку, так что, будь любезен, объясни.

— Помимо принуждения, других обвинений в судебном запрете нет. Они избавили тебя от этого, поэтому сейчас можем с этим разобраться. Мы знаем, с чем имеем дело. Теперь, когда встретимся снова, будем более подготовлены.

Глядя Тейлору в глаза, он сказал:

— Не делай глупостей. Не ходи туда и не звони им. Не связывайся с ними никакими способами. Все, что ты сделаешь или скажешь будет использовано против тебя. Чтобы мы выиграли, нам нужно, чтобы ты оставался невиновен. Если у нас все получится, в чем я не сомневаюсь, она выйдет отсюда с тобой уже в пятницу.

— Она будет здесь?

— Да, судья хочет ее личного присутствия. Она будет вынуждена, глядя прямо тебе в глаза, обвинить в принуждении, чтобы этот запрет остался в силе. Думаешь, есть шанс, что она это сделает? — Он посмотрел в глаза Тейлора в поиске любой лжи с его стороны.

Пристально глядя ему в глаза, он ответил.

— Нет. Ни единого.

Калеб удовлетворенно кивнул.

— Хорошо. Будем на это надеется.

Двое мужчин повернули за угол. Калеб протянул руку