— Джуд! Не уходи! Борись!

Оставалась секунда перед тем, как дверь лифта захлопнулась, заглушая Тейлора. Джуд прошептала:

— Я люблю тебя. И всегда буду. — Она услышала стук его кулаков с другой стороны лифта, когда они начали спускаться. Повернувшись спиной к офицерам, она увидела их в отражении стеклянных дверей.

— Лучше поторопиться. Он не отдаст меня без боя.

Высокий мужчина, стоявший прямо за Джуд, сказал:

— Я бы поступил также ради своей жены.

Сердце Джуд дрогнуло от этих слов; ей понравился тот факт, что он поделился этим с ней, поэтому улыбнулась.

Глава 26

ТЕЙЛОР ВСКОЧИЛ на ноги, когда его адвокат, Калеб Монро, вошел в полицейский участок.

— Ты ее вызволишь?

— Она не в тюрьме, Тейлор. — Он целеустремленно подошел к стойке, добавляя: — Мы выясним, где она, но прямо сейчас тебе нужно успокоиться, иначе они ни хрена нам не скажут. А теперь иди и сядь, позволь мне разобраться с этим.

— Калеб…

— Ступай.

Тейлор сжал руки в кулаки, заскрежетал зубами, но сделал то, что сказал ему Калеб, потому что хотел знать, где Джуд и все остальное, однако приходить в дом ее семьи — что Калеб угрожал ему не делать — он пытался, но пока безуспешно. Со своего места он видел, как его адвокат обсуждал то, что казалось самым обыденным делом, словно говорить о погоде за окном, судя по тому, как они смеялись и были очень расслаблены. Через несколько минут Калеб подошел к Тейлору и сказал:

— Пойдем.

— Где она?

— Обсудим это снаружи.

Они вышли на оживленный тротуар и прошли полквартала, прежде чем Калеб остановился и сказал:

— Она у своих родителей. Мы могли бы догадаться, поскольку ее не арестовали. Поэтому у нас есть право подать документы от ее имени, если ты считаешь, что на данный момент она все еще хочет отстаивать свои права.

— О чем ты? — спросил Тейлор, скрещивая руки на груди. — С чего вдруг она этого не будет делать?

— Потому что ушла добровольно. Она вернулась к этим монстрам сама.

— Нет, она этого не сделала. Они собирались арестовать меня. Я бы боролся за нее. Она это знает. Она ушла, чтобы защитить меня.

— Однако у нас нет заявления от нее, подтверждающего это. Знаем только то, что она добровольно вернулась в их дом.

— Нам нужно идти. Они отправят ее обратно к Бликману.

— Как твой адвокат, я еще раз повторяю держаться подальше от резиденции Болер, пока закон не будет на нашей стороне. Они могут арестовать тебя по ряду обвинений, Тейлор, и эти аресты не дадут поменять опекунство. — Он вздохнул. — Знаю, что это…

— Нет, блядь, не знаешь. Ты не знаешь, каково это — жить с осознанием того, что они издеваются над ней эмоционально и физически. Когда я увидел ее привязанной к этой чертовой койке в больнице, она была так накачана наркотиками, что потеряла сознание, лицо было бледным, а губы сухими, что означает, что на тот момент ей не давали ничего есть или пить около шестнадцати часов. Посмотри мне в глаза и скажи, что ты мог бы вот так увидеть того, кого любишь, и просто сидеть, и ждать.

Он отвел взгляд, а затем посмотрел вниз по улице, куда угодно, только не на него. Когда он снова повернулся к Тейлору, его голос перешел на шепот.

— Держись. Чертовых. Рамок. Мы освободим ее, а пока ты должен использовать закон против них. Занятие самосудом только навредят нашему делу и, в конечном счете, ей.

— Даю тебе два часа.

— Три.

— Ладно. Три. И тебе лучше, блядь, разобраться с документами к тому времени.

Два часа спустя Тейлор получил неожиданный звонок. Калеб сообщил:

— Они подали на нас судебный запрет. Оно будет работать до тех пор, пока мы не сможем доказать обратное. Я уже отправил запрос на ускоренное слушание по этому делу. Жду ответа.

Тейлор сидел на диване, оцепенев. Его голос был полон разочарования и шока.

— Гребаный судебный запрет? Против меня? Ты шутишь?

— К сожалению, это правда.

Он цеплялся за все, что могло удержать его на плаву от отчаяния, готовое целиком поглотить его.

— Там есть ее имя?

— Ты не можешь приближаться к ней, но нет, она не подавала заявление. Это сделал ее отчим, и в глазах суда это все, что имеет значение.

— Судебный запрет должен быть против них. — Теперь Тейлор был взбешен.

— Нас подбили. Это жестоко, но законы на нашей стороне, и у нас есть план. Давай просто следовать тому, о чем договорились, и когда я получу информацию о слушании, я тебе перезвоню. А пока не ходи туда. Не подходи к Джудит.

Слушание было назначено на четыре часа дня после того, как Калеб потянул за ниточки и как только был назначен судья. Он дважды играл с ним в карты, и использовал эти связи в интересах своего клиента.

Семь часов спустя Калеб и Тейлор стояли в его кабинете через стол от семейного адвоката Болеров. Джуд там не было, как и никого из членов семьи. Вероятно, для них это было безопаснее, несмотря на презрение к Тейлору.

Когда судья сел, было видно его уставший вид. Тейлор не ждал ничего хорошего, но Калеб казался уверенным. Судья начал:

— Я прочитал аргументы обеих сторон, и мне любопытно, как это дело вообще появилось. С одной стороны, мистер Барретт показал образцовое поведение. Как всем нам известно он — прямой потомок известной семьи. За эти годы они собрали миллионы благодаря благотворительности. Он хорошо образован и трудолюбивый работник с уважаемым послужным списком в области архитектуры. — Он остановился и посмотрел на Тейлора, как бы проверяя свои выводы из досье. Затем он сдвинул очки на переносицу и добавил: — И есть Болеры, которые подали этот иск против мистера Барретта в защиту своей дочери, которая в настоящее время находится под их опекой — юридически. — Он взглянул на адвоката Болер, но, похоже, не был впечатлен. — Так в чем же дело?

Заговорил Калеб.

— Судья Мэтьюз, семья Болер не защищает свою дочь, а подвергает опасности. Мистер Барретт может засвидетельствовать условия, в которых она находится, а также рассказать об ужасных подробностях того, что она рассказала ему о своем лечении под «присмотром» своей семьи и врачей в Бликман. Но, помимо этого, мистер Барретт — муж Джудит Болер. Они поженились две недели назад…

Другой адвокат прервал его:

— Я бы возразил насчет так называемого брака.

— Это не «так