которую мы еще не победили, это голод, и я должен признаться…

– Мы готовы, – воскликнула Аромасия, наигрывая запаховый вальс, главным мотивом которого был аппетитный аромат черепашьего супа и ростбифа.

Через несколько минут трое поднялись на борт воздушного аппарата Оксигена и направились к своему любимому заведению.

1890 год

Последний грешник

Элтон Смит

I

Никто никогда не оспаривал тот факт, что Оррин Картер был эксцентричным. Все, кто с ним общался, признавали этот факт без колебаний. С самого раннего детства он проявлял черты, которые выделяли его среди товарищей по играм и вызывали беспокойство родителей. Он не только отказывался делиться с товарищами по играм своими детскими мелкими вещицами, как это делает каждый нормальный ребенок, но и часто жаждал их игрушек и безделушек, а в один памятный случай украл куклу своей сестры, которую спрятал за бюро, где ее не могли найти в течение нескольких недель.

Конечно, такое необычное поведение вызывало у родителей тревогу за его будущее, но мать, с материнской заботой, говорила: "Оррин – странный ребенок, но он еще очень мал, и когда он станет достаточно взрослым, чтобы понимать, он не будет делать таких вещей". Они надеялись, что школьная дисциплина исправит эти черты, и когда он достиг школьного возраста, на его голову надели маленькую шапочку, и он вступил на широкую дорогу образования. Его учителя долго и усердно занимались с ним, но все их усилия казались напрасными. В классе он всегда был на хорошем счету, потому что его способности были выше среднего. Но он не хотел работать, не хотел максимально использовать способности, которыми его наделила природа, и напрасно на него пытались воздействовать всеми стимулами к учебе. Печальный факт заключался в том, что у него было природное отторжение любого труда, воскресив выражение, ставшее теперь устаревшим, можно сказать, что он был ленив.

Даже те исследования, которые особо затрагивают детей сегодняшнего дня, изучение социальной организации, моральной этики, физических наук, его не интересовали. Было, однако, одно исключение из этой общей умственной инертности. Он не уставал читать историю прошлого века. Когда, как это часто случалось, он отсутствовал на занятиях, и его искали, его находили в каком-нибудь укромном уголке, разглядывающим "Мысль в девятнадцатом веке" Листона или "Политическую организацию до социальной революции" Рисмансона. Иногда это было художественное произведение, описывающее жизнь столетней давности, томик Диккенса или рассказ забытого ныне детского писателя по имени Оливер Оптик[14]. Но политические темы, казалось, привлекали его сильнее, чем художественная литература, а его ум, очевидно, имел сильное средневековое пристрастие к спекуляциям этой давно забытой науки. Старые и незнакомые журналы он выкапывал из дальних уголков публичных библиотек, пока не мог говорить об устаревших политических интригах так же свободно, как современный школьник о целях цивилизации.

В его отношениях с товарищами по играм наблюдались те же особенности. Они признавали, что в нем есть что-то необычное, и относились к нему со смешанными чувствами трепета, очарования и недоверия. Но это недоверие не мешало ему быть выбранным в качестве лидера в любом движении, где требовалась организация, так как они видели его превосходство и смелую оригинальность.

Он ввел среди них идею играть в их игры за приз, состоящий из некоторого количества шариков, фишек или даже мелких денег, "на деньги", называл он это, заимствуя выражение из одной из своих любимых книг, и поскольку он был экспертом во всех этих играх, вскоре у него было больше призовых, чем его доля, и тогда он был готов "обмениваться" с другими, несмотря на то, что он знал, что такие сделки сильно осуждаются учителями. Его товарищи по игре тоже были против таких обменов, потому что, помимо нежелания нарушать школьные правила, они остро чувствовали безнравственность бартера, где единственной целью было получить больше, чем кто-то другой. Но у Оррина был талант возбуждать в других желание получить то, чем обладал он, и он пользовался их моральными угрызениями, чтобы заключить более выгодную для себя сделку. На самом деле у него отсутствовала нравственность, или, по крайней мере, её развитие было настолько несовершенным, что это чувство казалось почти атрофированным.

Даже если судить с его особой точки зрения, эти действия принесли бы ему мало пользы, если бы он не предавался другому аморальному занятию, еще более предосудительному, чем остальные. Во время регулярной субботней "сдачи", когда все школьные игры сдавались директору школы, чтобы в понедельник утром все поровну перераспределить, среди его одноклассников было известно, что Оррин часто оставлял себе часть выигрыша и таким образом накопил довольно большой запас фишек, шариков, лесок и тому подобных предметов. Не то чтобы эти накопления принесли ему много пользы, поскольку, когда все остальные каждую неделю получали от директора все, что хотели, у них имелась весьма ограниченная возможность использовать свои запасы для обмена.

Со временем стало заметно уменьшение общих запасов школы, и директор прочитал им лекцию о крайней небрежности, вызвавшей такую потерю, которую не оценил никто из учеников, кроме Оррина. Однако для удовлетворения его амбиций требовался какой-то новый метод, и вскоре он его нашел. Он организовал "магазин" XIX века и путем умелого обмена вскоре заполучил все фишки, шарики и складные ножи в школе. Но эта лавка, как и следовало ожидать, просуществовала недолго, потому что когда наступила следующая суббота, оказалось, что ни у кого из учеников, кроме Оррина, ничего нет. Конечно, последовали объяснения, и знание принципов девятнадцатого века в этом случае обеспечило мастеру Оррину суровое наказание, и магазин прекратил свою работу.

Однако этот жизненный опыт не только не сдержал Оррина и не наставил его на путь истинный, как это сделало бы с любым хорошо воспитанным ребенком, но лишь разжег его желание, и он увеличил свои усилия, хотя и направил их в новое русло, где разоблачение было менее вероятно. Вскоре у него уже был целый склад таких игрушек, которых не было в школе, но тут ему помешало неожиданное нападение с тыла. Родители приказали ему вернуть коллекцию теннисных ракеток, птичьих яиц и бит для бейсбола их первоначальным владельцам. Это было непредвиденное обстоятельство, к которому он совершенно не был готов, и он был склонен к восстанию. Но бунтовать было бесполезно, поэтому, сделав из необходимости добродетель, он использовал кредит, полученный благодаря этой неожиданной щедрости, для заключения более выгодных сделок при получении новых поставок, которые он хранил более скрытно.

Когда его школьные годы закончились, и он поступил в колледж, единственное изменение, которое