– Ты можешь мне доверять, Джесс. Ты же это знаешь?

– Знаю и доверяю…

– Хорошо.

– До известной степени.

Попавшись в собственную ловушку, Дуэйн одновременно насупился и улыбнулся, а потом покачал головой, будто я полная дура.

– Ладно, тогда переодевайся и спускайся на первый этаж, принцесса. Для начала поменяем колесо.

Я подняла оба больших пальца:

– Классно придумано!

Он нахмурился еще больше и улыбнулся еще шире, быстро пошел к двери и распахнул ее, бормоча на ходу:

– А потом найдем какое-нибудь озеро.

* * *

Мы сменили не одно, а четыре колеса. В мастерской имелась такая мощная штуковина, однако Дуэйн настоял, чтобы мы меняли колеса по старинке – с домкратом и монтировкой.

Затем он показал, как проверять в машине масло и прочие жидкости, объясняя разницу между разными марками и моделями автомобилей: например, старыйVolkswagen Kӓferобладал воздушным охлаждением. Я увлеченно слушала, потому что когда Дуэйн Уинстон в своей стихии – это что-то.

Автомобили были страстью Дуэйна. Его интересовало, как они устроены; ему нравилось, что каждая машина имеет свой характер, загадки, которые нужно разгадать. Одну за другой он рассказывал истории о заскоках клиентов, и я смеялась, хотя не все понимала. У одного человека воздушный фильтр засосало в дроссель, а другой залил восемь кварт масла в четырехцилиндровый двигатель, потому что щуп для проверки уровня масла выглядел сухим.

Некоторые термины – например, «измерительный стержень» – заставляли меня отводить глаза от больших рук Дуэйна и стараться не краснеть. Раньше я не замечала, что автомобильная терминология пропитана сексуальным подтекстом. Соединительный болт, возвратный механизм и смазка.

Или я такая испорченная?

А может, во всем виноват Дуэйн? Может, одно его присутствие творит непонятные вещи с моей «дроссельной заслонкой»?

Или виной тому сочетание всех трех факторов? Как бы то ни было, мне стало жарко в слишком большом для меня комбинезоне, и я расстегнула молнию до середины груди, незаметно обмахиваясь после слов вроде «сальника» и «насоса». Заметив радиолу на хорошо освещенном столе, где лежали маленькие, блестящие от смазки детали (видимо, здесь не то разбирали какой-то узел, не то собирали), я переключила радиолу на компакт-диски и нажала воспроизведение: мне было любопытно узнать, что слушали в последний раз. К моему изумлению, воздух наполнился гармоническими мелодиями «Бич Бойз».

Оглянувшись, я увидела, что Дуэйн смотрит на меня с едва заметной улыбкой, хотя глаза его блестели.

– «Бич Бойз»?

– Верно, – кивнул он и тоже подошел к столу, вытирая руки тряпкой, которую затем сунул в задний карман. Как и я, Дуэйн тоже переоделся в комбинезон, только в старый, с жирными пятнами и с его именем на груди. – Их все любят. Так моя мама говорила: «Все любят“Бич Бойз”и пироги».

Я улыбнулась. Бетани Уинстон была права – по крайней мере я люблю и «Бич Бойз», и пироги.

Я повернулась к Дуэйну. В его глазах плясали веселые искры. Не сомневаюсь, что лицо у меня было перемазано автомобильным маслом, даже нос; наверняка досталось и новому комбинезону. Вероятно, я выглядела как чучело, однако Дуэйну явно нравилось то, что он видел, потому что взгляд его потеплел.

– Иди ко мне, – сказал он, протянув руку.

Я подала ему свою, как раз когда из динамиков зазвучали первые аккорды. «Веселиться, веселиться, веселиться». К моей радости и удивлению, Дуэйн подхватил меня и закружил.

Сперва от неожиданности я наступала ему на ноги и больше спотыкалась, чем танцевала, но шаги, которые я выучила в колледже во время двухнедельного увлечения свингом, скоро вспомнились – возможно, потому, что Дуэйн прекрасно вел, – и вскоре мы почувствовали себя настоящими профессионалами.

Следующей песней на диске была «Кареглазая девушка» Вана Моррисона. Когда Дуэйн начал ее напевать, я, переполняемая удовольствием, захохотала (тут можно было либо смеяться, либо падать в обморок), борясь с головокружением от счастья.

Следующие три песни оказались «Поддержи меня, лютик» «Фаундейшнс», «Я хочу вернуть тебя» «Пятерки Джексонов» и «Девушка с окраины» Билли Джоэла. Я задыхалась и не пыталась скрыть радости, когда снова зазвучала медленная песня, снова «Бич Бойз», и на этот раз «Не волнуйся, малыш».

Дуэйн с улыбкой наблюдал за мной. Он обнял меня, прижал к себе и начал переступать с ноги на ногу. Покачиваясь, мы описывали маленький круг. Я закрыла глаза, решив отдышаться. Следующие тридцать секунд я уговаривала сердце биться медленнее, но оно не слушалось.

Во-первых, я чувствовала запах Дуэйна. Пахло от него чудесно, так приятно… Обнимавшие меня сильные руки вызывали упоительные ощущения. А его тело, двигавшееся в ритм с моим, а твердая грудь, живот, бедра… О-о-о-о…

Я полюбила и возненавидела его объятья: полюбила по очевидным причинам, а возненавидела потому, что мне приходилось держаться на расстоянии, хотя все, чего мне хотелось, – целоваться и трогать его, не сдерживаясь. Но если я это сделаю, то натолкнусь на очередной мягкий отказ.

Значит, придется быть сдержанной и благоразумной.

Знакомое настойчивое желание брыкалось во мне, но я решительно подавила всякое безрассудство.

Дуэйн не хочет торопить события. Я тоже могу не торопиться. Могу. Я себя контролирую. Я могу.

Я почувствовала, как отстранился Дуэйн, открыла глаза и встретилась с ним взглядом. Он хмурился, всматриваясь в мое лицо:

– Что случилось?

Я покачала головой:

– Ничего.

Он сморщил лоб. Лицо стало суровым.

– Что случилось, Джесс? И не говори, что ничего. Ты вся напряжена и будто какая-то чужая.

Эмоция, которую я испытала, походила на раздувающийся шар в горле, и я сжала губы, не зная, как реагировать.

И тогда он спросил:

– Скажи честно.

Я вздохнула и искренне заговорила:

– Я стараюсь не форсировать события, но это нелегко. Меня очень к тебе тянет. Ты мне очень нравишься, понимаешь? Я постоянно о тебе думаю, а прошлую неделю, пока мы не виделись, вообще не знаю, как выдержала. Не сочти нелепым, но я по тебе ужасно скучала, и не потому, что ты меня возбуждаешь… Нет, и поэтому тоже, но ты меня еще и смешишь, и с тобой так хорошо, надежно… Но ведь ты постоянно меня отвергаешь! Нет, я понимаю, ты не хочешь торопить события, вот я и пытаюсь… – Я пожала плечами, огляделась вокруг в поисках нужных слов и наконец решилась: – Пытаюсь не быть безрассудной. Я стараюсь уважать тебя и твои желания, вот и вся правда.

У Дуэйна даже рот приоткрылся. Всякая хмурость исчезла с его лица. Если я не ошибаюсь, он здорово растерялся, как если бы у него одновременно сперло дыхание и сперли бумажник. А вдобавок паспорт и памятные, очень памятные фотки. Кроме шуток, он выглядел ошеломленным.