– Подшипники? – переспросила я, когда Дуэйн вылезал из машины. Я успела выйти и захлопнуть дверцу еще до того, как он обошел капот, хотя Дуэйн и спешил побыть джентльменом.

– Да, вот такая странность. – Он взял меня за руку, хмуро глянув на дверцу тачки за моей спиной, будто недовольный, что не успел помочь. – Люди не придираются к счету, если цена каждой позиции скромная. Я придумал несколько тактических приемов после того, как поспорил с одним типом из-за новой трансмиссии.

– И что ты придумал?

– Хм… – Дуэйн закатил глаза. – Жидкость для поворотников.

Я хихикнула.

– Вы втираете клиентам, что у них кончается жидкость для поворотников?

Дуэйн кивнул, нехотя улыбнувшись.

– Или свечи зажигания на дизельный мотор, или жидкость для выдвижной антенны, и тому подобное.

Я хохотала:

– Неужели вас еще никто не разоблачил?

– А кому охота копаться в этом? Клиент думает, что нормально заплатил за основную работу, а вникать, что, как и почему, на самом деле никто не хочет. Людям главное, чтобы машинка ездила.

Он отпустил мою руку, открыл дверь в гараж и включил свет. Внутри было почти как на улице и пахло машинной смазкой и автомобильными жидкостями.

– Согласна. Если бы ты сказал, что мне пора менять подшипники в глушителе, я бы не смогла аргументированно возразить.

– Мы же не со всеми подряд так поступаем, а только с патологическими врединами. Или если заранее чувствуем, что с кем-то будут проблемы. Смотри под ноги!

Дуэйн предупреждающе сжал мне руку, указывая на глушитель, лежавший на бетонном полу у нас на пути.

Я шла за ним, внимательно глядя под ноги.

– Мне вот интересно, как это некоторых нужно приводить в чувство, а они об этом даже не подозревают – ну, не замечают за собой никаких странностей?

– Таких много. Почти каждый, в той или иной степени.

– Ну, допустим. Это я понимаю. Я всегда хотела слышать только правду. Но получается, есть ситуации, когда лучше оставаться в неведении?

– Да.

Мы подошли к внутренней двери, поднялись на два лестничных пролета и оказались в большой комнате, похожей на офис. У окна стоял письменный стол с компьютером, а напротив – койка, тумбочка, холодильник и раковина. Металлические шкафы вроде архивных закрывали часть стены, а посередине комнаты красовался круглый стол с тремя стульями рядом.

Оставив меня у двери, Дуэйн подошел к одному из шкафов. Я прошлась по комнате, оценивая обстановку, пока он перебирал содержимое выдвижного ящика.

– Ты правда считаешь, что иногда лучше оставаться в неведении?

Дуэйн вынул какой-то сверток и продырявил пакет.

– Ну, взять хоть тебя, например.

– Меня?!

– Да, тебя. Ты иногда бываешь чересчур честная.

Я не поняла, не то это комплимент, не то оскорбление, не то жалоба. Не разгадав загадку, я уточнила:

– Это хорошо или плохо?

– Хорошо, конечно, – без колебаний ответил он, доставая из пакета новый рабочий комбинезон. – Мне это нравится и всегда нравилось, но иногда я за тебя волнуюсь.

Эти слова согрели меня изнутри. Я двинулась к Дуэйну, даже не осознавая, что иду, словно это сила притяжения какая-то.

– Волнуешься за меня?

– Да. Твои мысли отражаются у тебя на лице, ты как открытая книга – бери и читай. Пожалуй… – Дуэйн замолчал, будто не зная, продолжать или нет, но после паузы пожал плечами: – Ты напоминаешь мне маму и сестру. Ты бесхитростная, доверчивая, что хорошо, но это делает тебя уязвимой.

– Не такая уж я доверчивая!

Дуэйн прищурился и лукаво улыбнулся:

– Ты доверчивая.

– Вовсе нет, – ощетинилась я.

– Ну, как скажешь, – пожал он плечами в неуклюжей попытке отвязаться и подал мне комбинезон.

Я стиснула зубы: мне и нравилась, и не нравилась лукавая улыбка Дуэйна.

– Ты вот считаешь меня наивной, а я вовсе не наивная. У меня больше жизненного опыта, чем тебе кажется.

Обвинение в наивности всегда казалось мне сродни оскорблению, будто я инфантильна.

– Я лишь говорю: если кому-то доверяешь, то полностью. И я всегда такая была, с самого детства.

Я внимательно посмотрела на него и спросила:

– Почему мы это обсуждаем? Ты не хочешь, чтобы я тебе доверяла?

– Я этого не говорил.

– Так себе ответ.

Он невольно улыбнулся, а затем сделал несколько шагов вперед, тесня меня, пока я не почувствовала стену за своей спиной. Хотя Дуэйн вторгся в мое личное пространство, он ко мне не прикоснулся. Мне пришлось поднять подбородок, чтобы продолжать мерить его недобрым взглядом.

– Джессика, – прошептал он, оглядывая мое лицо, будто решил запомнить мой испепеляющий взгляд. – Больше всего я хочу помочь тебе воплотить в жизнь все твои мечты. В это ты можешь смело верить.

– То есть можно расслабиться и не думать, что ты столкнешь меня в озеро или подменишь журналы о путешествиях на журналы про урологию?

Дуэйн кивнул и поцеловал меня в нос, но, тут же выпрямившись, сказал:

– Нет.

– Нет?

– Нет. Если у меня будет возможность столкнуть тебя в озеро, я ею воспользуюсь. Особенно если ты будешь в том платье. – Он на секунду опустил глаза и тут же вновь посмотрел на меня.

Я фыркнула, чувствуя, как мой недобрый взгляд трансформируется в разочарованную хмурость.

– Видишь ли, я приняла в качестве допущения, что я тебе нравлюсь.

Хитрая улыбка вновь заиграла на его губах, а взгляд потеплел. Я знала этот взгляд – так Дуэйн смотрел на меня, когда у него были планы.

– Ты мне очень нравишься, Джессика. Понимаешь, то платье – белое, и если оно намокнет, ты будешь все равно что голая.

Я уставилась на него, но не смогла справиться с дрожащими уголками губ. Чудесное тепло распространилось от груди к животу и бедрам. Я помнила клятву, данную себе в церкви: не бросать сердце и трусы к его ногам и быть осмотрительной и благоразумной.

Дуэйн очень затруднял соблюдение этой клятвы. Особенно трудно было ее не забыть.

Тем не менее, ощущая, как растет во мне бесконтрольное, непреодолимое, настойчивое желание, я выдала:

– Я бы хотела переодеться одна. Пожалуйста.

Свет в глазах Дуэйна чуть потускнел, будто я чем-то его озадачила.

– Одна?

Я кивнула.

– Реально? – Он отступил.

Я снова кивнула.

Улыбка пропала, сменившись задумчивой и почти обеспокоенной хмуростью. Дуэйн смотрел на меня еще секунду и сказал: