Даже с высоты моей комнаты слышен скрежет ее стула об пол, а следом звук ее шагов, когда она спускается вниз по лестнице. Я, помедлив, следую за ней. На улице сумрачно и прохладно. Эллис бросается обнимать приехавшую, и та в ответ зажимает сестру в объятиях, приподнимая ее над землей.

Они обе темноволосые, обе высокие. Когда Эллис наконец отпускает гостью, я вижу ее лицо и понимаю, что сестры совсем не похожи. Квинн очень открыта и эмоциональна. Не знаю, можно ли доверять первому впечатлению, но это кажется правдой. Наши взгляды встречаются. Темные глаза Квинн смотрят спокойно.

– Фелисити, это Квинн. Квинн – Фелисити, – наконец выручает Эллис. – Моя школьная подруга, о которой я тебе рассказывала.

– Уверена, все наврала, – говорю я, и мы с Квинн жмем друг другу руки.

– Думаю, Эллис про меня вообще почти ничего не рассказывала, – заявляет Квинн.

Ответить нечего. В конце концов, это правда. Эллис лишь пару раз упоминала о ней. Но я знаю, Эллис младше примерно на десять лет. Из гендерно-нейтральных местоимений, которые она использует, понятно, что Квинн небинарна. Глядя на сестер, я могу сказать, что у них много общего. Во всяком случае, блейзер и яркий золотой галстук свидетельствуют об этом.

– Кое-что мне известно, – наконец произношу я. Эллис, улыбаясь, складывает руки за спиной, будто смотритель галереи, представивший посетителю новейшее произведение искусства.

Квинн показывает на дом:

– Ну тогда войдем, познакомимся получше?

Мы заходим в комнату отдыха. Эллис настойчиво усаживает меня в мое любимое плюшевое кресло цвета бургундского вина. Ее сестра заваливается на шезлонг напротив и зажигает сигарету. Я не удивлена, что они курят в помещении: уже привычно видеть Эллис с сигаретой в доме. Вероятно, она переняла это у сестры.

Эллис направляется к тайнику, где хранится бурбон, как помнится, давний подарок Квинн. Я неотрывно наблюдаю, как она своими элегантными руками разливает горький напиток по трем хрустальным стаканам. Я отвожу взгляд, понимая, что Квинн оценивающе смотрит на меня.

Сцепив руки на коленях, я изображаю улыбку. Ощущение, будто я пытаюсь произвести впечатление на родителей на первом свидании. Не то чтобы у меня когда-то было такое… Не совсем то.

– Расскажи мне о себе, Фелисити, – просит Квинн.

Что это? Собеседование? Я вонзаю ноготь большого пальца в руку, чтобы потом не жалеть о сказанном.

– Не знаю, что рассказывать. Боюсь, я не очень интересный человек.

– Фелисити скромничает, – замечает Эллис. – Она лучший исследователь в Годвин-хаус, и домоправительница МакДональд это подтвердит.

Меня трудно вогнать в краску, но сейчас Эллис это удалось. Надеюсь, свет здесь достаточно слабый и Квинн не заметит этого.

– Неправда.

– Какой у тебя любимый предмет? – спрашивает Квинн.

– Вообще, английская литература, – отвечаю я. – Мой диплом – о характеристике колдовства и психических заболеваний в жанре романа.

Эллис хмурит брови, глядя на нас через плечо.

– Я думала, ты пишешь об ужасах или о чем-то таком.

– Я и пишу, но… по первоначальной дипломной было собрано много материала о ведьмах Дэллоуэя. Не пропадать же ему впустую.

– Ты уверена, что это хорошая идея? – говорит Эллис, взбалтывая напиток. – После…

К счастью, Квинн пользуется моментом, чтобы вмешаться.

– Психические заболевания в жанре романа, – слышу я. – Тебя больше интересует точность описания или его значение?

– Мне больше интересно то, как описания психических заболеваний создают эффект напряжения через чувство неопределенности и недоверия. Особенно это касается рассказчиков и их восприятия событий, и к тому же любопытно изучить соединение магии и безумия в женских образах.

– Видишь? – отмечает Эллис, возвращаясь с двумя коктейлями. – Я говорила тебе, она великолепна.

Я снова краснею. Она протягивает мне напиток, и наши пальцы соприкасаются. Мне кажется или ее прикосновение длится дольше, чем обычно? Квинн бросает взгляд на напиток и усмехается.

– Коктейли? Серьезно, Эллис? Тебе вроде бы семнадцать.

– В полицию на меня заявишь? – Эллис парирует.

Квинн отрицательно качает головой.

– Нет. Но посмеюсь над тобой безжалостно. Тогда летом тебе ведь так не понравился мой коктейль с виски, что тебя даже стошнило на гортензии.

Лицо Эллис слегка порозовело. Очаровательно. Вряд ли я когда-нибудь видела ее смущенной.

Прежняя Эллис близка мне больше, чем эта, но тем не менее я делаю глоток коктейля. Явственно чувствуется прекрасное сочетание сладости с горечью, что не подавляет обжигающего эффекта бурбона. Надо признаться, смешано со знанием дела, но мне так не нравится. Я отставляю стакан на край стола, надеясь, что Эллис не заметит, если я не выпью.

– Расскажи еще что-нибудь, – настаивает Квинн. – Откуда ты? Где ты бывала до Дэллоуэя?

– Боже, Квинн, – жестким тоном говорит Эллис. Полагаю, она все еще раздражена тем, что сестра ее осадила. – Это что, допрос?

– Все нормально. Пусть, – отвечаю я.

Я улыбаюсь с другого конца комнаты. А вдруг я заслужила их доверие?

– Родом я из Колорадо, – рассказываю я. – До Дэллоуэя я училась в Фей-скул. Ну это было давным-давно. Сейчас я на последнем курсе.

Хотя ей не нужно знать, что это моя вторая попытка закончить учебу в выпускных классах. Если только Эллис не рассказывала ей о моих недостатках.

Я не даю Квинн возможности задать вопрос и увести разговор в нужное ей русло и беру инициативу в свои руки:

– Мою мать зовут Сесилия Морроу. Из бостонских Морроу.

Не стоит объяснять, что моя мать бежала с Восточного побережья будучи незамужней и беременной неизвестно от кого, что тогда считалось неслыханным позором. Все знали самые грязные подробности, как бы ни старалась их скрыть моя бабушка.

Квинн откровенно передернуло:

– Обитатели Новой Англии.

– Какой же ты сноб, – ласково замечает Эллис. Она прилегла на диван и вытянула длинные ноги, скрестив их в лодыжках. Под высоко задранными штанинами видны подвязки для носков.

– Как насчет тебя? – тут же выдаю я, не давая Квинн вернуться к расспросам. – Я уже в курсе, где ты училась, но не знаю, что изучала.

– Статистику.

– Сестра играет в покер, – добавляет Эллис.

– Не моя трансгендерность, так азартные игры точно бы доконали наших родителей, – с легкой самодовольной ухмылкой сообщает Квинн. – Эллис всегда была любимицей, хотя я не знаю почему. Она моя точная копия.

Эллис закатывает глаза, но вид у нее умиротворенный. Она наклоняется, и Квинн подносит ей сигарету.