– Зачем это? Где ты ее взяла? Ты…

– Не волнуйся. – Эллис отталкивается от стены. – Ничего страшного. Квинн держит эту винтовку в своей машине для самообороны – как все южане.

Все южане. У меня так пересохло в горле, что приходится несколько раз сглотнуть, прежде чем я снова могу говорить.

– Я не спрашиваю, зачем ее держит Квинн. Я хочу знать, зачем она тебе.

– Для «Ночного перелета», – медленно произносит Эллис, словно я не особо сообразительная. – Смерть Флоры Грейфрайар. Это одна из последних ниточек, ведущих к разгадке: нужно восстановить обстоятельства ее гибели. То есть понять, как Марджери убила ее.

Я качаю головой.

– У этой истории слишком много интерпретаций. Какую ты считаешь верной?

Эллис поднимает винтовку и прижимает к плечу. Кажется, словно голова моя набита маленькими шариками. Они перекатываются и ударяются о своды моего черепа, их так много, не сосчитать. При виде Эллис с этой штукой в руках мои мысли путаются.

– Я все еще не понимаю, зачем тебе оружие.

– Вариант с охотой, – говорит Эллис. – Помнишь? Одна из версий этой истории гласит, что Флора была найдена застреленной в живот. Это могло быть несчастным случаем на охоте или решением кого-то из горожан, но я ставлю на Марджери. В конце концов, кто-то же слышал, как она призналась. К чему признаваться в неправде?

– Я не…

– Это будет всего лишь койот, Фелисити, – усмехнулась Эллис. – В этих лесах их десятки. Очевидно, что мы не собираемся стрелять друг в друга.

Я подхожу ближе, хотя все, чего хочу, – это упасть на землю и сидеть там в грязи. Я не знаю, какие доводы могут убедить Эллис. Это как пытаться убедить кого-нибудь, что трава зеленая, когда человек настаивает на том, что трава очевидно синяя.

– Ладно. – Я прячу лицо в ладони и тяжело вздыхаю. – Итак, ты хочешь идти на охоту. Верно?

– Я хочу понять, сможет ли неопытная девушка выстрелить в кромешной тьме и поразить цель. И хочу, чтобы ты тоже это увидела. Никакого алтаря, никакого ритуала. Только девушка, которая подстрелила другую девушку в лесу. Никаких духов или колдовства для этого не требуется.

– Тело нашли на алтаре. Ни в одном отчете этот факт не оспаривается.

Эллис пожимает плечами.

– Разумеется. Но это не значит, что было колдовство. Это значит, что Марджери хотела создать иллюзию колдовства.

Это объяснение кажется мне надуманным. Сначала я не могу понять почему, но потом спрашиваю:

– Теперь, согласно твоему писательскому методу, тебе нужно кого-нибудь убить?

Но Эллис только улыбается и качает головой.

– Ничего подобного. Ты уже слышала, что я убила кролика, вообще-то. Все это для тебя, Фелисити. Это центральная часть того, что произошло в Дэллоуэе, настолько близкая к сущности так называемых ведьм, насколько это возможно. Только, чтобы нажать на спусковой крючок, не требуется проводить ритуал.

– Я знаю это, – резко отвечаю я.

– Знать – это не то же, что понимать. Ты знаешь, что тут, наверху. – Эллис постучала пальцем по своей голове. – Но не знаешь, что у тебя здесь. – Она кладет руку на грудь. – В своем сознании ты связала тех девушек с колдовством так прочно, что эти узлы никогда не распутаются сами. Вот почему мы всё это делаем, Фелисити, – это истинная цель «Ночных перелетов». Тебе нужно воспринимать Дэллоуэйскую Пятерку без магии. Научись видеть их просто людьми: также совершавшими ошибки, импульсивными и приземленными, как все.

Может быть, она и права. До этих пор она часто была права. Многое происходило в моем воображении, являлось результатом страха и какого-то химического нарушения в моей голове. Хотя я не уверена, что хочу воспринимать ведьм Дэллоуэя как просто людей. Я хочу, чтобы они были похожи на меня.

Но когда Эллис направляется к лесу, я иду за ней.

По ее словам, на койотов лучше всего охотиться ближе к заходу солнца. К тому времени, как мы вступаем под полог леса, солнце спускается низко к горизонту, его золотистый свет отражается в озере и сверкает каштановыми бликами на волосах Эллис. Я пропускаю ее вперед. Не то чтобы я не доверяла ей; просто чувствую себя увереннее, когда вижу винтовку.

– В прошлый раз я заметила здесь несколько ловушек. Смотри под ноги, – говорит Эллис, когда мы ступаем под завесу деревьев; винтовка лежит на сгибе ее локтя.

Мой взгляд скользит по земле, но всё, что я вижу, – это мертвые листья.

Когда мы вышли из церкви, Эллис сказала мне, что наша первая цель – охватить как можно большую территорию. По-видимому, койоты двигаются быстро и нечасто задерживаются в одном месте надолго – да и в лесу наш манок не будет слышен далеко. Мы будем передвигаться каждые десять-пятнадцать минут.

Как только деревья смыкаются за нами, мы прекращаем разговоры. Царит тишина, прерываемая только щебетом птиц, когда мы проходим под их гнездами. Здесь, в тени, холод ощущается сильнее. Я сжимаю руки в кожаных перчатках и затягиваю шарф на шее плотнее. Румяные щеки Эллис – единственный признак того, что она чувствует то же самое.

Так проходит минут двадцать. Внезапно Эллис останавливается и хватает меня за руку. Я смотрю, куда она указывает.

Следы в грязи: отчетливые отпечатки лап с широко расставленными пальцами, прямо как на картинке в учебнике. Мы нашли охотничье место койота. Эллис дарит мне мимолетную улыбку, ее лицо наполовину скрыто козырьком плоской кепки, и отправляется по тропе.

Чем дальше мы углубляемся в лес, тем тише становится. Птицы больше не кричат при нашем появлении; может быть, они чувствуют присутствие хищника более опасного, чем мы. Тени сгущаются, тянутся, как тонкие пальцы, потом сливаются, и тьма под ногами поднимается, как приливная волна. Я все время смотрю в спину Эллис; ее лопатки заметно двигаются под курткой, и я почему-то не могу перестать смотреть на них, на медленное уверенное движение ее тела сквозь заросли.

Или, может быть, дело не в том, что я не могу перестать наблюдать за Эллис. Я осознаю, что боюсь отвести взгляд в сторону леса и увидеть нечто, пристально смотрящее на меня.

– Стой, – говорит Эллис, выбрасывая руку в сторону. Я чуть не налетаю на нее, но вовремя останавливаюсь.

– Что такое? – спрашиваю я, но ответ не нужен – я вижу его через долю секунды.

Примерно в десяти футах от того места, где стоит Эллис, лежит растерзанная туша, полускрытая тенью упавшего бревна.

Наверное, это олень. Хотя для оленя зверь вроде бы великоват, его белые кости, поблескивая, торчат, как копья, из кровавых лохмотьев плоти и органов. Повсюду, на слабом ветерке, колышутся клочки рыжевато-коричневого меха.

Это ужасно. Я подхожу на полшага ближе, в воздухе витает медный запах крови. Эллис не удерживает меня, но и не поднимает ружье на плечо на случай, если кто-нибудь выскочит из-за деревьев.