Шрифт:
Закладка:
– Ты отвечаешь за главы с четырнадцатой по восемнадцатую.
Чтение дается тяжело, но мы справляемся. К тому же Эллис снова хочет разобраться в убийствах в Дэллоуэе; она нацелилась на убийство Беатрикс Уокер. Когда ее нашли, в ее теле не было ни одной целой кости, словно она упала с очень большой высоты, но при этом обнаружили ее в помещении, далеко от какой-либо возвышенности.
– Очевидно, кто-то перенес тело, так же, как с Корделией, – Эллис говорит с явным раздражением. – Самое простое объяснение всегда наилучшее. Зачем приплетать колдовство?
– А как она упала? Даже сейчас в кампусе нет достаточной высоты – тем более ее не было в восемнадцатом веке.
Кроме тех скал, с которых упала Алекс.
Я сжимаю кулак.
– Может, она вообще не падала. Кто-то самостоятельно переломал ей кости. – Эллис ложится на ковер в комнате отдыха, раскинув руки и ноги. Поднимает запястье, показывает: – Здесь молоток. – Прикасается к ребрам. – Удар ногой в грудь.
Я сажусь на нее сверху и кладу руку ей на грудь. Мои волосы падают вперед, длинные светлые пряди щекочут кожу на горле Эллис.
– Но она должна была сопротивляться, – замечаю я. И надавливаю рукой, удерживая Эллис на месте. – И громко кричать.
Эллис смотрит на меня снизу вверх, глаза спокойные и бесстрашные.
– Если к тому моменту она не была уже мертва.
К часу ночи мы заканчиваем, Эллис тянется своими длинными руками к потолку, пока я собираю все записи.
– Завтра снова?
– Ровно в шесть. – Ее быстрое рукопожатие; я хочу запомнить его.
Когда я возвращаюсь, моя комната кажется темной и пустынной. Я провожу все больше и больше времени в библиотеке с Эллис, так что, приходя сюда, только чтобы поспать, чувствую себя чужой.
Наверное, когда я возвращалась в школу, мне следовало взять с собой побольше книг. Побольше фотографий, может быть, несколько цветов в горшках – что-нибудь, чтобы оживить зимнее время. Что-то, кроме благовоний, кристаллов и свечей, которые я откопала в своем тайнике в шкафу, жалкая защита от мрака.
Я провожу пальцами по корешкам книг на полке, вспоминая «Маленьких женщин», «Самые голубые глаза» и «Широкое Саргассово море». Я перечитывала эти книги по многу раз, с каждым разом влюбляясь в них все больше. Но вот моя рука касается незнакомого кожаного переплета – я, похолодев, останавливаюсь.
«Таинственный сад». Та самая книга, что Эллис дала мне на кладбище, та самая книга, которую я прислонила к камню на могиле Алекс, те же старые страницы и золотое тиснение.
Мне становится плохо от страха; этот страх диктует мне, что к книге прикасаться нельзя. Нужно бежать, нужно сжечь ее дотла.
Но я ничего не могу с собой поделать. Трясущимися руками я вытаскиваю книгу из промежутка между двумя томами Остин. Развернув древние страницы, я ощущаю какой-то знакомый запах, и пахнет не клеем или истлевшей бумагой. Это жасмин и ветивер. Это… Алекс. Это духи Алекс.
А между третьей и четвертой главами расплющена веточка морозника.
Я роняю книгу, и она ударяется об пол, выпуская облако пыли, а я отшатываюсь назад. Стены надвигаются на меня, в комнате совершенно нет воздуха. Кажется, словно стоишь на краю пропасти, мир уходит из-под ног, и ничего, кроме неба, не отделяет тебя от верной смерти.
Я оборачиваюсь, ожидая увидеть там Алекс, которая костлявыми руками тянется к моему горлу. И ее лицо, бескровное, бледное, тронутое разложением. Ее рот втягивает воздух, как сломанный пылесос, кровавая пена стекает с ее губ – я смотрела видео про утопленников в интернете после того, как вспомнила правду, и знаю, как это выглядит. То, как вздымается ее грудь при попытке сделать вдох. И как спина изгибается после удара в живот, когда невозможно выдохнуть.
Комната пуста, но не совсем. Я чувствую ее. Она здесь. Она в каждом углу, в каждой тени. Она надо мной, внутри меня. Она – черный лед в моих венах.
Она – темная фигура, мелькающая среди деревьев, наблюдающая за нами, спящими на снегу.
Спотыкаясь, я выхожу из комнаты и спускаюсь по скрипучей лестнице Годвина, ползу вдоль стены и хватаюсь за перила, словно это может уберечь меня от падения, если дух Алекс прикажет мне это сделать. Когда мне удается заставить непослушные ноги нести меня по коридору, я вижу, что в комнате Эллис нет света. Споткнувшись о край ковра, потными руками я опираюсь о дверной проем. На мгновение мне кажется, что меня вырвет прямо возле ее двери, но я сглатываю желчь и стучу в дверь. Эллис не отвечает, и я стучу снова и снова, потом просто колочу, дрожу и рыдаю. Кажется, проходит тысяча лет, пока она открывает мне. Но в итоге дверь все же распахивается – и я падаю вперед, прямо на руки Эллис.
Ее руки обнимают меня нерешительно, словно она никогда и ни с кем не была так близко. На ней шелковый халат; где-то в глубине сознания мелькает мысль, что я никогда не видела ее настолько раздетой.
– Что? – спрашивает она, медленно поглаживая меня по спине. – Что случилось?
Я едва могу говорить. Слова, как битое стекло у меня во рту, смертоносны.
– Алекс, – хриплю я, и дрожь снова пробегает по моему телу.
– Что Алекс?
Я все еще дрожу, но Эллис чуть отодвигает меня и внимательно смотрит, ее взгляд изучает мое лицо, словно в моих слезах есть что-то новое.
– Это… та книга, – говорю я, несколько раз судорожно вздохнув. – Та, что мы оставили на ее могиле.
– «Таинственный сад», – догадывается Эллис.
Я киваю.
– Она… Она у меня… Она оказалась в моей комнате. Та же самая… тот же экземпляр.
Эллис смотрит еще внимательнее.
– Тот же самый? Ты уверена?
– Конечно я уверена! – мой голос срывается на крик, так что Леони выглядывает из-за своей двери и сонно спрашивает, что происходит.
– Всё в порядке, – говорит Эллис, вталкивает меня в свою комнату и захлопывает за нами дверь.
– Это та самая книга, – повторяю я. По крайней мере, голос теперь звучит спокойнее. Я уже немного пришла в себя и не задыхаюсь. – Это… Алекс. Я говорила тебе. Я говорила, что поездка на кладбище – это плохая идея! Теперь она рассердилась. Она… она никогда не оставит меня в покое!
В другое время я, возможно, улучила бы минутку, чтобы порадоваться самой себе; я явно предложила загадку, на которую у Эллис Хейли нет готового ответа. Она смотрит на меня с таким выражением, которого я прежде не видела, словно она не верит своим ушам.
В этот момент мне приходит в голову – вдали от этой проклятой книги, – что ее возвращению есть другое объяснение.
