- Что-что?

- В смысле - самое зашибенное.

- А.

- Никакое общество мол без этого обряда не обходиться. Ну, вспомни, у вас в академии, еще в детстве для новичков испытания были?

- Ну, были.

- И большей частью какие-нибудь унизительные, или трудные, или ...

- Да нет, надо было только спрыгнуть с здоровенной башни за городом. Ничего опасного на самом деле, когда человек забирался на нее, ему завязывали глаза и раскручивали, так, чтобы он потерял ориентацию. Потом подводили не к краю башни, а наоборот, к центру, где была небольшая комнатка, туда накидано всяких матрацев старых и говорили - прыгай, мол. На самом-то деле ничего опасного. - сказал Перси, вспоминая, что когда-то и он прошел через это.

- Эй, но парень, которого вы подвергали испытанию не знал об этом, верно? Так что не надо мне тут...

- А тебя подвергали такому обряду здесь, во флоте?

- А как же. Только у них на мне прокол вышел. - Иклан блаженно зажмурился, вспоминая.

- Понимаешь, у них во флоте как правило самые тупые тесты. Ну, подошел ко мне старший бригады, а я тогда рядовым первого ранга на канонерку устроился, так вот, подошел и говорит - бери своего дружка и два напильника и вот вам целый день, чтобы выпилить кусок шпангоута, длиной около десяти метров. У канонерок ранней серии, типа 'Белхолдер' шпангоуты прямо по внешнему борту идут, снаружи выпирают, как ребра у загнанной лошади. Мы тогда в Гангуте стояли, на внешней орбите в портовых доках, для погрузки. Ну, вылезли мы с товарищем наружу, уселись на корпус, поглядели на шпангоут и такая тоска нас взяла - не поверишь! Шпангоуты из прочнейшего сплава, дюраллой пополам с атомарным никелем, толщина в два с половиной метра и у нас в руках два напильника! Обалдеть. Ну, конечно же ясно, что на самом деле никто и никогда эти шпангоуты не перерезал, а что это ловушка для простачков, но мы-то об этом не знали! Сидим, значит, пилим, потихонечку в отчаянье впадаем. И тут внизу - бригада девчонок из портовой ремкоманды. У них своя работа, у нас своя. Заболтались о том, о сем, мой товарищ с одной из девочек так вообще с одной планеты оказался, земляки, так сказать. А глазища у нее, не поверишь, и грудь...

- Ты не сбивайся, что там дальше-то? - Перси знал, что о женщинах Иклан может говорить практически вечно.

- Ну, так вот, говорим, так и так, задание дали идиотское, фигня какая-то да еще и напильниками. Девчонки глянули и говорят и правда, дикость какая, мы, говорят, вам поможем. Ну, тут они достали инструменты и понеслась. У них не какое-нибудь фуфло, вроде этого плазменника была, а настоящие калиброванные молекулярники, мощные и переносные. Так они за две минуты нам кусок этот вырезали и с помощью крана на платформу положили. Представляешь? - Иклан хохотнул: - Мы с приятелем сидим себе на этом куске шпангоута, болтаем о том, о сем и тут на нас старшой налетает: - мол, какого хрена сидите, когда работа не сделана? Он-то думает, сейчас мы лапки кверху и скажем - не можем, мол, выполнить. А мы говорим - да сделали уже все. Он - как? А мы - да так. И в сторону отходим, чтобы он увидел, на чем сидим. Он как понял, что это за кусок, да как на корабль посмотрел... таких ругательств я до сих пор нигде не слышал. А ведь во флоте уже почти пять лет. Такая поднялась потом буча, клянусь Икландом! Корабль из строя на полдня вывели, повредили казенное имущество, да то, да се...

- И что вам было?

- А ничего не было. Приказ об распиливании шпангоута был? Был. Мы просто его выполнили. А старшому потом влетело по первое число за его идиотские тесты на совместимость стажеров с флотским дебилизмом . Эхх, было времечко...

Глава 27

Быт большого корабля был организован как и все во флоте - надежно, прочно и безыскусно. Три смены по восемь часов, красная, синяя и черная, каждая из которых жила своей жизнью, вставала и ложилась в свое время. И только в случае боевой тревоги или учений, которые так любил устраивать адмирал, люди из разных смен вставали бок о бок. А потом, после отбоя тревоги все опять шло своим чередом - дежурная смена оставалась, спящая с ворчанием шла расстилать койки, а бодрствующая возвращалась к развлечениям, учебе и тренировкам. Только у Перси не было места в этой суматохе, ведь он был приписан к пилотам палубных истребителей, но собственного судна у него не было. А потому, он конечно же вскакивал при оглушительном реве сирены, спешно напяливал СК2М, закрывал забрало шлема, дожидался полной откачки атмосферы и бежал в ангар В-13, но этим все и исчерпывалось. Там он стоял возле шкафа с ЗИП и с тоской наблюдал как 'дикие кошки' ловко впрыгивали в свои грозные машины, напоминающие серебристых акул с нарисованными на корпусе желтыми глазами и когтями, а стоящий, широко расставив ноги, напротив статс-захватов лейтенант Уистлер выразительно поглядывал на часы. Стальные станки захватов приподнимались вверх вместе с истребителями, гасли огни освещения, спешно разбегались прочь механики, и створки внешних портов отсека В-13 расходились в стороны, обнажая черное нутро пространства. Нанесенные фосфосцерирующей краской желтые глаза на фюзеляжах истребителей радостно вспыхивали, загорались огни маневровых двигателей и под ногами мягко вздрагивала палуба - истребители были готовы к вылету. Потом, как правило следовал отбой тревоги, створки портов закрывались, загорался ослепительный свет дневного освещения ангара, с шипением поступал воздух, открывались колпаки истребителей и следовала команда - 'Атмосфера!'. Пилоты собирались возле лейтенанта, а тот делал замечания, весело шутил с некоторыми, некоторых журил, но никто не замечал Перси. Его как будто не существовало. И после отбоя, когда все шли по коридорам, похлопывая друг друга по плечам и весело похохатывая, он старался выйти последним. Так было больше похоже, что он просто задержался в ангаре. А дни шли за днями, и никто не давал никаких поблажек. Суда шли в обычном режиме, выходя за внешнюю орбиту системы Прайма. С открытием