Брагин несколько секунд осмысливал и обдумывал услышанное, затем вдруг улыбнулся.

– Это замечательно. Но проверка в отношении капитана Витвицкого не закончена. И здесь уже от меня ничего не зависит.

– Нагадил – и в кусты, бля, – тихо сказал Липягин, когда все потянулись к выходу.

1992 год

Оглашение приговора длилось не первый час. В зале то и дело кому-то становилось плохо, у здания суда дежурила «Скорая помощь».

Чикатило в своей клетке не слушал судью, шарил глазами по лицам присутствующих в поисках журналистки.

– Также с тысяча девятьсот семьдесят третьего года Чикатило неоднократно совершал развратные действия с малолетними детьми и подростками, – зачитал судья.

Чикатило дернулся, вцепился в прутья.

– Это неправда! Брехня и поклеп! – заорал он.

Судья прервался, с откровенной злостью посмотрел на Чикатило.

– Подсудимый! Я сейчас удалю вас из зала, и приговор будет зачитан без вас!

– Произвол! Ви не даєте мені сказати правду! – снова заорал Чикатило, переходя то на украинский, то на русский. – Требую отвода судьи! Нехай живе вільна Україна! Свободу Росії і Україні!

В зале стало шумно, послышались крики, но все перекрыл голос журналистки:

– Господин судья! Я как представитель четвертой власти требую, чтобы представители прессы получили возможность взять интервью у подсудимого!

– Розпрягайте хлопці коней… – завопил Чикатило, скаля желтые зубы.

Судья беспомощно переглянулся с помощниками, с прокурором – прессы в стране с некоторых пор откровенно побаивались.

– Читайте приговор! Читайте! А то мы никогда не закончим, – зло процедил прокурор.

– Преступления Чикатило совершал при следующих обстоятельствах, установленных судебной коллегией, – начал читать с листа судья. – С начала тысяча девятьсот восемьдесят второго года и в дальнейшем на территории Ростовской области в лесополосах и в лесных массивах, прилегающих к городам Шахты, Новошахтинск, Новочеркасск, а также в роще Авиаторов, расположенной на выезде из города Ростова-на-Дону в сторону указанных городов, стали совершаться убийства молодых женщин, девушек, мальчиков и девочек.

Шум в зале не стихал, Чикатило продолжал петь. Журналистка пробралась через толпу к столу судьи.

– Дайте нам возможность взять интервью! – перекрикивая шум, заявила она. – Я буду жаловаться Яковлеву и Ельцину!

Судья продолжал читать, словно гоголевский Фома Брут в церкви у гроба панночки:

– По способу убийства эти преступления выделялись исключительной жестокостью и сопровождались причинением жертвам многочисленных – по нескольку десятков – ножевых ранений садистского характера. Преступник полностью раздевал жертву и после совершения убийства уносил и, как правило, прятал одежду жертвы на значительном расстоянии от места убийства, часто закапывал ее в землю.

– Тут человеку плохо! – закричали в зале.

– Скорую вызовите!

– Медики в зале есть?!

Судья резко захлопнул папку с приговором, посмотрел в зал.

– Так. Перерыв до завтра! Позовите врача!

Судья вышел из-за стола и двинулся через толпу к двери. Чикатило торжествующе смотрел на него из клетки, он опять выиграл время.

– А как быть с интервью? – не унималась журналистка. – Я буду жаловаться в правительство…

– Да хоть в Организацию Объединенных Наций! – раздраженно бросил судья на ходу. – Подайте запрос в письменной форме – вот тогда вам будет интервью!

И он вышел, хлопнув дверью.

* * *

Витвицкий с цветами шел по больничному коридору; белый халат, наброшенный поверх пиджака, развевался, в глазах отражались затаенная радость и надежда: он шел мириться с Ириной.

На пути Витвицкому встретился врач.

– Гражданин, вы к кому?

– К старшему лейтенанту… простите. К Ирине Овсянниковой, тридцать пятая палата, – сказал погруженный в свои мысли Витвицкий и собрался идти дальше, но врач не дал ему такой возможности.

– А, муж. Увы, больная Овсянникова выписана сегодня утром.

Витвицкий оторопел, опустил руку с букетом.

– Как? А почему…

– Вы же капитан Витвицкий? Я правильно понимаю? – Врач взял его под локоток, отвел в сторону.

Витвицкий непонимающе посмотрел на врача, кивнул. Тот достал из кармана халата сложенный тетрадный лист.

– Она оставила для вас письмо. Вот, возьмите. До свидания.

Врач ушел, оставив растерянного Витвицкого с письмом в руке посреди больничного коридора.

* * *

Это был обычный советский двор, каких по всей необъятной стране можно было найти не одну сотню, а то и тысячу: пятиэтажки, сушится белье, в песочнице возятся малыши, на скамейке сидят старушки, дети постарше играют в вышибалы, кто-то курит на балконе – провинциальная идиллия.

В припаркованной у подъезда машине сидели два оперативника, Липягин и Горюнов.

– Во сколько он обычно возвращается? – спросил у старшего опера Липягин, посмотрев на часы.

– Ближе к восьми. Будем брать, товарищ майор?

– Посмотрим… – ответил за Липягина Горюнов.

Внезапно из-за угла дома появился Чикатило – в плаще, шляпе, с портфелем.

– Вот он! – Второй оперативник хлопнул ладонью по спинке сиденья, привлекая внимание.

– Это точно он? – с недоумением спросил Липягин.

– Точно, товарищ майор, – кивнул старший опер. – Чикатило Андрей Романович. Адрес, место работы – все совпадает.

Чикатило шел, чуть прихрамывая. Он поздоровался со старушками, что-то, улыбаясь, сказал детям.

Липягин повернулся к Горюнову.

– Бля, но это же ботаник какой-то… Задрот, как теперь говорят. Чего думаешь, товарищ майор?

Горюнов молчал, но по лицу было видно, что он удивлен и раздосадован не меньше Липягина.

Чикатило зашел в подъезд.

– Собаки Найды у него нет и никогда не было, – сказал старший оперативник. – Это единственное, за что можно зацепиться.

– Херня это, Дима, а не зацепка, – покачал головой Липягин. – У любовницы он был. В карты с корешами играл. В мастерской у друга работал, левый товар делал. Тысяча вариантов. А про собаку спизднул, чтобы мент отвязался.

– Может, в квартире посмотреть? – подал голос второй опер. – Ну, как обычно, «Горгаз», проверка состояния газового оборудования?

– Сань, а что ты там хочешь увидеть? – невесело усмехнулся Липягин. – Коллекцию ножей на стене? Фотографии жертв? Он с женой и сыном живет, как я понял… – Липягин открыл папку, заглянул в бумаги. – Дочка к ним приезжает, недавно замуж вышла. Они вот сейчас сидят, небось, и ужинают. Макароны, котлеты, помидорки нарезали… Потом чай будут пить, Петросяна по телевизору смотреть. Мы не имеем права на ошибку.