– Большая собака?

– Да не, что вы. Дворняжка обычная, – снова рассмеялся Андрей Романович. – Большая бы руку оттяпала.

– А теперь вы куда?

– Домой. Завтра пораньше приеду, думаю, найду уже с начинкой. Щенки будут. До свидания.

– До свидания, – кивнул Востриков.

Чикатило развернулся и зашагал по тропинке. Востриков посмотрел в удаляющуюся спину. Вдруг спохватился и окликнул:

– Гражданин! Эй, собачник! Стой!

Чикатило остановился, замер как-то неестественно, словно прикинувшееся мертвым насекомое, потом медленно обернулся. Востриков, придерживая фуражку, бежал к нему. Нагнал, остановился, тяжело дыша:

– А документы вы… Документы все же предъявите. Порядок сейчас такой. А то придется в отделение пройти для проверки.

Чикатило смотрел на милиционера, словно прикидывая, как поступить. Это длилось несколько секунд – еще чуть, и промедление стало бы выглядеть подозрительно. Приняв решение, Чикатило сунул руку в карман и достал паспорт. С улыбкой протянул старшему лейтенанту.

– Конечно. Вот.

Востриков взял паспорт, шепотом, словно школьник, прочел фамилию, сличил фотографию с оригиналом и заглянул на страницу с пропиской. Снова поглядел на Чикатило.

– В Новочеркасске живете, Андрей Романович?

– Да, точно.

Востриков вернул паспорт, козырнул.

– Ну всего доброго вам! И поспешите, через пять минут ваша электричка придет.

Чикатило кивнул с благодарной улыбкой.

Востриков, потеряв к собачнику интерес, уже шагал дальше по тропинке. Чикатило со смешанным чувством смотрел в спину Вострикова, потом перевел взгляд на паспорт, который все еще сжимал в руке. Как-то нехорошо все получилось. Опасно.

Поспешно сунув паспорт в карман, Чикатило наклонился и поднял лежащий у тропинки камень. Камень был грязным, пыльным, но довольно увесистым, с заостренным краем. И милиционер не успел еще далеко отойти.

Чикатило поглядел в удаляющийся затылок старшего лейтенанта, взвесил в ладони камень, словно изготавливаясь для броска, и тут Востриков обернулся. Заведя руку с камнем за спину, Чикатило повернулся так, чтобы треклятый милиционер ничего не заметил.

– Андрей Романович! Электричка! Цигель, цигель! – рассмеялся на ходу старлей, пародируя Каневского из «Бриллиантовой руки». – У-у-у-у! Русо туристо! «Михаил Светлов»!

Расстояние между двумя мужчинами увеличивалось с каждым шагом милиционера. Чикатило улыбнулся в ответ, кивнул, повернулся и заспешил к станции, на ходу незаметно обронив бесполезный камень.

* * *

Домой он вернулся поздно. В прихожей царил полумрак. Чикатило вошел, тихонько прикрыл дверь, негромко щелкнув замком. Он поставил портфель под вешалку; стараясь не шуметь, снял плащ, но задел рукавом пострадавший палец, зашипел от боли, и вся осторожность пошла насмарку.

Из комнаты вышла Фаина, на мужа посмотрела с тревогой и удивлением:

– Андрей, что случилось? Где ты был?

– Я вот тут… Это… – Чикатило убрал руку с завязанным платком пальцем за спину и виновато улыбнулся. – На работе я. Задержался, значит.

– Ты что, пьяный?! – принюхалась Фаина.

– Ну нет, почему пьяный… Сразу пьяный, если задержался… – заторопился Чикатило. – Нет, конечно. Так, с мужиками пива чуть-чуть выпили.

– Ты же пива не пил никогда? – уличила Фаина.

– Фенечка, ну что за допрос? Раньше не пил, теперь вот выпил… Я чуть-чуть, маленько…

Он машинально поднял руку, чтобы показать, насколько незначительна была доза выпитого. Намотанный на палец платок мелькнул в сумраке коридора белым пятном.

– Что это у тебя?

– Да так, собака укусила… – не стал придумывать ничего нового Чикатило. – Найда. Во дворе у нас на работе… Случайно.

– Дай, я посмотрю!

Фаина требовательно шагнула к мужу, уверенно взяла его за руку и размотала платок. Чикатило зашипел и скривился от боли. Кровь уже засохла, но сам палец посинел и сильно распух.

– О господи! Тебе в больницу нужно!

– Ну что ты, Фенечка, ну какая больница… Ты сама там йодиком помажь, забинтуй, и все заживет.

– А если заражение? – заволновалась Фаина. – Нет, нужно в этот… в травмпункт, он круглосуточный. Одевайся, поедем.

Она подтолкнула Чикатило к двери, но тот вдруг довольно грубо отпихнул жену.

– Нет, я сказал! Не хочешь помочь, я сам забинтую. Отойди!

– Андрей… – растерялась от такого напора Фаина. – Ты что на меня кричишь?

– Потому что ты меня не слушаешь. Я сказал, что надо делать, – вот и делай!

Фаина нахмурилась, уперла руки в бока:

– Так! Если ты выпил, это не значит, что можно на жену орать! – она повысила голос. – Быстро собирайся, я сказала!

– А я сказал, нет, – не уступил Чикатило. – Пусти, дай пройти.

Он грубо отодвинул, почти оттолкнул жену и быстро прошел в комнату.

– Мама, ты что кричишь? – выглянул из своей комнаты Юра.

– Да не кричу я! – в сердцах выкрикнула Фаина. – Это отец твой орет как ненормальный… Иди спать.

* * *

Милицейские машины остались далеко у станции. К месту убийства вела неширокая тропинка: пришлось оставить транспорт и идти пешком. Над телом Мальвины кружили эксперт с фотографом.

Липягин и Горюнов стояли в стороне, рядом нервно курили двое оперативников да переминался с ноги на ногу бледный как смерть Востриков. Старший лейтенант пытался не смотреть на исполосованное ножом тело Мальвины, но постоянно, словно против воли, возвращался глазами к истерзанному трупу. Он походил сейчас на напуганного и растерянного мальчишку.

– Старлей, еще раз: во сколько ты погнал ее с перрона? – уточнил Липягин.

– Не знаю… – Востриков в очередной раз поглядел на тело, вздрогнул и отвел глаза. – Не помню точно, не смотрел на часы.

– Что значит «не смотрел»? – В голосе Липягина сквозило раздражение. – Тебя чему в школе милиции учили?

– Она шла такая, – на своей волне продолжил Востриков, будто не услышав майора, – расфуфыренная… Мужика искала, понимаете? А потом – вот… – старший лейтенант кивнул на тело и снова нервно дернулся. – Мы в параллельных классах учились, она тогда отличница была…

Липягин заиграл желваками, готовый взорваться. Горюнов оттеснил коллегу, заговорил мягко:

– И все же постарайтесь вспомнить, какой примерно был час. Два, половина третьего?

Востриков задумался, помотал головой:

– Нет, не могу…

– Тьфу ты… – с досадой выдохнул Липягин. – Ну хорошо. А подозрительных личностей на перроне или где-то в окрестностях станции не заметил?