– Вон он! – подал голос второй опер.

Липягин подался вперед, рассматривая Чикатило.

– Это он литр, что ли, взял? Или пол-литра? Здоровый вроде мужик, чего так мало? – удивился старший.

– Вот сейчас сам у него и спросишь, – сказал Липягин – Работаем!

Чикатило шел через двор к подъезду. В задумчивости прошел мимо машины, не обратив внимания на открывшуюся за спиной дверцу.

– Чикатило Андрей Романович? – спросил Липягин.

Услышав свое имя, Чикатило замер, чуть вжав голову в плечи. Это была его обычная реакция на опасность. Медленно обернувшись, он увидел Горюнова, Липягина, оперативников.

– Да. А что такое? – сипло спросил Чикатило.

Липягин раскрыл перед Чикатило удостоверение.

– Вы задержаны. Садитесь в машину.

1992 год

Начальник СИЗО, в котором содержался во время суда Чикатило, был не в духе. Он шел по коридору, за ним цокала каблучками журналистка, та самая, которая обещала жаловаться Ельцину. Мимо проплывали железные двери камер.

Начальник остановился перед одной из дверей – за нею была комната для допросов, – обернулся, с неудовольствием посмотрел на журналистку.

– Запретить я вам с вашим допуском не могу, но… Вы уверены?

– Это моя работа, – холодно улыбнулась журналистка. – Просто пустите меня к нему.

Начальник СИЗО вздохнул, открыл дверь, кивнул – мол, заходите.

Чикатило сидел у стены, выглядел он сейчас совершенно нормально и безобидно. Журналистка посмотрела на него заинтересованно.

– Здравствуйте, Андрей Романович. Как себя чувствуете? – спросила она.

Чикатило изучающе посмотрел на журналистку.

– Здесь спокойно, – ответил он.

– Как по мне – жутковато, – доверительно сказала журналистка. – Меня бы кошмары замучили в таком месте спать.

– А я вот прекрасно сплю, и кошмары не мучают.

– Как с вами обращаются?

– Как в застенках.

– Как кормят?

– Да мне что, я привыкший: всю жизнь по командировкам. Мне что ни поешь, все нормально. А тут рыба, овощи. Сижу, читаю. Апелляцию вот написал. В Президиум Верховного Совета и генпрокурору подал. Они там, в следствии, навешали на меня трупы со всего Союза.

Журналистка покивала, достала импортный диктофон с мини-кассетами, включила, положила на стол.

– Позволите задать вам пару вопросов?

Чикатило ничего не ответил, и журналистка приняла это за согласие.

– Вы пишете апелляции, значит, надеетесь на помилование?

– Да я уже так, отстраненно, где-то не на земле, а выше, у Бога, что ли. Во Вселенной где-то, смотрю на все оттуда. Я уже выше всего этого, – тихо сказал Чикатило.

– Вы верите в Бога?

– Да так, средне. Надеюсь.

* * *

После задержания Чикатило, не откладывая дела в долгий ящик, Липягин, Горюнов и оперативники поднялись в квартиру – нужно было сделать обыск.

Чикатило сидел у стола, рядом стояла растерянная Фаина. Тут же сидел Горюнов, а в углу на тахте – двое испуганных соседей: старик и женщина средних лет, понятые. В комнате все было перевернуто вверх дном.

Один из оперативников потянул ящик комода. Ящик не поддался. Оперативник дернул сильнее, фасадная доска ящика с одной стороны отвалилась, наполовину выдернутый ящик повис под неправильным углом, вещи из него посыпались на пол.

– Да что же это?! – воскликнула Фаина.

– Успокойся, Фенечка. Люди работают, ищут что-то, пусть ищут, – сказал Чикатило негромко.

– Что ищут? Ты опять что-то у кого-то взял на время подержать, как тот аккумулятор?

– Клянусь тебе, я ни у кого ничего не брал. – Чикатило взял жену за руку.

– Андрей Романович задержан по подозрению в убийстве, – сухо сказал Горюнов.

Фаина побледнела, выдернула руку, зажала рот.

– Это какой-то бред! – воскликнул Чикатило. – Постеснялись бы такие вещи говорить. Тут все-таки соседи.

– Не соседи, а понятые, – поправил Горюнов. – И я ничего «такого» не сказал, Андрей Романович. Если вы не виноваты, мы принесем вам свои извинения. Если виноваты, будете отвечать по всей строгости закона.

– Бред какой-то. Это все какой-то бред… – пробубнил Чикатило.

В дверях появился Липягин с папкой подмышкой и парой ботинок в руке, в глазах его читался азарт. Майор потряс ботинками.

– Гражданин Чикатило, эти ботинки обнаружены нами у вас в прихожей. Это ваши ботинки?

– Да. А что, ходить в ботинках преступление? – спросил Чикатило со скрытой издевкой.

– Понятые, прошу обратить внимание, гражданин Чикатило признал, что это его ботинки, – сказал Липягин старику и женщине-соседке, перевернул ботинки и продемонстрировал рисунок подошвы Горюнову:

– Похоже на отпечаток в парке?

Горюнов посмотрел на подошвы, прищурился, кивнул – они и в самом деле были похожи по рисунку на след, но сказать наверняка по памяти было нельзя.

– Эксперты разберутся.

Фаина громко всхлипнула.

– Успокойся, Фенечка, – сказал Чикатило. – Я эти ботинки в ростовском универмаге лет семь назад купил. И они там не одни такие были. С тех пор наша обувная промышленность, должно быть, еще сотни тысяч таких ботинок наштамповала.

– Я смотрю, ты разговорчивый, – хмыкнул Липягин. – Посмотрим, как ты в камере заговоришь. Паша, что там у тебя?

Окликнутый Липягиным оперативник отошел от комода.

– Закончил, Эдуард Константинович. Ничего.

– Бери понятых, перемещайтесь на кухню.

Горюнов поднялся из-за стола.

– Пойдемте и мы на кухню, Андрей Романович.

Горюнов и Чикатило следом за операми вышли, Фаина хотела было последовать за ними, но Липягин остановил ее, преградив путь.

– А вы останьтесь. У меня к вам несколько вопросов.

Фаина села к столу, заняв место мужа. Майор устроился рядом, там, где сидел Горюнов.

– Ваш муж часто в командировки ездит?

– Это его работа, он снабженец и…

– Я вас не об этом спросил, – перебил Липягин Фаину. Он достал из папки лист бумаги, положил на стол. – Сможете припомнить, был ли ваш муж в командировках вот в эти даты? И если был, то где?

В это время на кухне Горюнов усадил Чикатило за стол и, дав команду операм начать обыск, как бы между прочим спросил:

– Ну что, Андрей Романович, вы по-прежнему ничего нам не хотите рассказать? Или показать?