День клонился к вечеру. Опера, накануне дежурившие у дома Чикатило, вели слежку у электровозоремонтного завода. Неприметный серый жигуль стоял неподалеку от проходной, водитель вроде бы подремывал за рулем, пассажир со скучающим видом курил в открытое окно.

К жигулю подошел Липягин, постучал костяшками пальцев по водительскому окну. Старший опер опустил стекло.

– Здравия желаю, товарищ майор. Вы как здесь?

– Докладывайте. Четко, внятно и по существу. – Липягин достал пачку сигарет, со стороны казалось, что человек подошел прикурить.

– Да чего докладывать, Эдуард Константинович. С утра ребята возле дома были. Он спустился, мусор вынес. Около семи было. В половине восьмого вышел, доехал до завода, на работу, значит.

– В контакт ни с кем не вступал, – подал голос второй опер.

– В обед выходил, дошел до магазина, купил бутылку кефира и пару булочек калорийных, – продолжил старший. – Тут уже мы заступили, вот, сидим бдим.

– Подкатывал он к кому?

– Ни к кому не приставал. – Старший опер щелкнул зажигалкой. – До магазина и обратно, товарищ полковник.

– У него там, на заводе, столовая не работает, что ли? – поинтересовался Липягин, прикуривая.

– Может, ему булки с кефиром больше нравятся, – пожал плечами второй опер и тут же напрягся. – О, выходят.

С территории завода стали выходить люди – закончился рабочий день. Несколько человек, и среди них Чикатило, переговаривались на ходу, шагая по тротуару. О чем они говорили, из машины не было слышно. Затем Чикатило попрощался с коллегами, дошел до остановки и остановился в ожидании автобуса.

Мимо остановки шел подросток, обычный паренек, «руки в брюки», с колючим взглядом. Чикатило внезапно оживился, проводил подростка глазами, вытер платком влажные губы и вдруг, сорвавшись с места, двинулся следом.

Липягин быстро сел в машину, ткнул старшего опера в плечо.

– Дима, давай за ним.

Жигуль тронулся, неспешно покатил вдоль улицы.

Чикатило нагнал подростка у перекрестка, окликнул, о чем-то спросил. Подросток нехотя ответил. Жигуль проехал мимо, пересек перекресток.

– Притормози, – приказал Липягин.

Машина остановилась, Липягин следил за Чикатило и подростком через зеркало заднего вида.

Чикатило что-то очень мягко говорил подростку, но тот явно не поддавался на уговоры.

– Будем задерживать? – спросил второй опер.

– По ситуации, – пробормотал Липягин и тут же уточнил. – Пусть он его уведет, тогда.

– Эдуард Константинович, с огнем играем, – буркнул старший опер.

– Разговорчики, блядь! – оборвал его Липягин.

Чикатило тем временем, продолжая убалтывать подростка, взял его за руку. Подросток выдернул руку, что-то резко ответил Чикатило, что-то такое, от чего Чикатило отпрянул и, испугавшись, вжал голову в плечи. Подросток сплюнул и быстро пошел прочь.

– Молодец, пацан, – сказал второй опер.

– Пацан – молодец, а был бы не молодцом, могли бы взять с поличным, – сказал Липягин и выкинул окурок.

Чикатило тем временем развернулся и поспешно засеменил в другую сторону, будто торопился сбежать, спрятаться, скрыться с глаз. Он явно был расстроен.

Машина оперативников начала движение. Чикатило резко повернул, пошел через дорогу, водителю пришлось резко жать на тормоз, чтобы не сбить его, но Чикатило, кажется, этого даже не заметил.

– Товарищ майор, он не в себе, похоже. А если бы мы его шибанули? – воскликнул второй опер.

– Не шибанули же, – процедил Липягин с досадой.

– Что? – не расслышал опер.

– Не сбили же, говорю, – громче повторил Липягин и повернулся к водителю. – Дима, давай за ним. Проезжай чуть вперед и высади меня на углу у гастронома. Парни, продолжать наблюдение, без крайней необходимости себя не обнаруживать.

1992 год

Чтение приговора возобновилось на следующий день. Зал суда был, как обычно, полон. Чикатило сидел в клетке, упершись лбом в решетку. Слова приговора падали в зал, словно камни; у людей были напряженные, утомленные лица.

Наконец судья дошел до финальной части:

– При назначении наказания Чикатило, несмотря ни на какие смягчающие его вину обстоятельства, учитывая чудовищные злодеяния, что он творил, судебная коллегия не может не назначить ему единственное наказание, которое он заслуживает, – исключительную меру.

Люди в зале оживились.

– На основании статьи 40 УК РФ назначить окончательное наказание Чикатило в виде смертной казни, – прочитал судья.

После этих слов в зале раздались аплодисменты. Чикатило в клетке застыл, словно мертвое насекомое.

– Меру пресечения Чикатило оставить «содержание под стражей». Вещественные доказательства по делу уничтожить, часть из них передать соответствующим ведомствам, согласно их запросам. Судебные расходы по делу принять на счет государства, – продолжал судья.

Чикатило неразборчиво пробормотал:

– Мошенник.

– Приговор судебной коллегии может быть обжалован в Верховном Суде Российской Федерации. Все участники процесса смогут ознакомиться с протоколом судебного заседания, который в пяти томах уже готов, – закончил судья и повернулся к конвоирам. – Поднимайте подсудимого.

Конвоиры вошли в клетку, схватили Чикатило под руки, поставили на ноги.

– Подсудимый Чикатило, по приговору суда вы приговорены к смертной казни. Вам ясен приговор суда? – спросил судья.

– Мошенник, – хрипло крикнул Чикатило.