Шрифт:
Закладка:
– Ты знаешь уже два простейших танца. – Сказала Кристине мать, мягко отводя руку от сердца и ловя на нее бабочку. Бабочка села на запястье и принялась плавно двигать бело-голубыми крыльями. – Следующий танец более сложный и начинается он именно с этого движения. С помощью него можно творить созидательные заклинания… Повторяй за мной…
Рука, отведенная от сердца… Кружение вокруг собственной оси… Руки кверху, словно бы пытаясь достать до неба… И все это напитано таким наслаждением!
Совершая движение за движением, Кристина чувствовала, как в груди у нее теплеет. Аромат цветом опьянял. И вот она – сила, с помощью которой хочется преображать мир…
Склониться к земле, зацепить распущенными волосами траву. Волосы… “Они пляшут вместе со мной.” И волосы матери также плясали…
И вот энергия струится из рук, а на лугу появляются новые цветы. Эти цветы – мазки, нанесенные на картину уже Кристиной, отражение ее собственной души. Пышные цветы, с множеством разноцветных лепестков, таких цветов и не бывает в реальности. Но если их нет в реальности, то почему же их не создать? Ведь ведьмам дарован этот благостный дар – создавать.
Новые птицы слетают с небес и садятся Кристине на плечи. Кристина мягко танцует, слушая их нежное щебетание. О, как они красивы, эти птицы!
Внезапно, мать прерывает свой танец, и смотрит на Кристину. Сначала на губах ее светится улыбка, но потом эта улыбка истлевает и лицо мрачнеет.
– Ты молодец, дочка. Но… Не забывайся.
Она совершает движение руками и небо затягивается рваными облаками, которые ускоряют свой ход, и вот уже летят по небу быстро-быстро… Мир теряет красоту, облака тревожно бегут по небосводу, цветы осыпаются прахом, бабочки превращаются в сухие лепестки и пепел. Птицы страшно кричат в испуге…
Движения Кристины прерываются. Она падет в темнеющую траву и плачет, а мать склоняется над ней.
– Ты очень добрая девочка, Кристи. Непозволительно мягкая для ведьмы. А ведь грядут такие темные времена. То, что ты чувствуешь сейчас тебе придется почувствовать дальше в жизни, но только во сто крат сильнее. Ты должна быть готова.
– Я понимаю, мама… – Сквозь дрожь и слезы говорит Кристина. – Но почему так больно и страшно? Птицы кричат, цветы вянут и рассыпаются в прах…
Мать вздыхает. И на шевелящиеся волосы ее садится одна из последних бабочек.
– Потому что это разрушение иллюзий. Но подумай, есть ли на свете цветы, которым не суждено завять? И все же, почему бы им не цвести какое-то время? Так и должно быть. Я понимаю твой страх смерти, и ты должна его чувствовать. Я и хочу, чтобы ты его чувствовала. Это полное осознание реальности, которое пригодится тебе в эти темные времена. Ты должна боятся и даже иногда страдать, осознавая этот мир… Но почему бы тебе не цвести? Цвети вместе со всем этим, цвети, неся любовь, созидание, нежность, разрушение, страх и смерть… Это и есть жизнь.
Тут воспоминания закрутились темным вихрем, и с увядающего луга Кристина возвратилась на мокрую окраину давным-давно умершего города…
Теперь, слова матери, перекрывали голос демоницы в голове: “Цвети вместе со всем этим, неся любовь, созидание, нежность, разрушение, страх и смерть…”
Можно будет спрятаться. Скрыть по крайне мере себя и Алису. Только вот, нужно накопить чуть энергии, и достаточно быстро. В стойку не станешь, но можно…
Пальцы на обеих руках Кристины дернулись, затем сложились в определенное положение – средние слегка переплелись с указательными, затем указательные и большие впились кончиками в брусчатку… Энергия, полученная из земли тонкими струйками, медленно потекла по рукам Кристины…
Очень медленно… При таком истощении даже сложно энергию собирать.
Между тем, спрутоголовые подчиненные красной демоницы перешли в наступление…
Каждая из девушек, на секунду запустила руку себе между ног, вымазав пальцы в густой шипящей черной жидкости… Затем, на кончиках пальцев вспыхнули пурпурные огоньки, после чего девушки принялись быстро чертить этими огоньками багрово-пылающие сложные пентаграммы прямо в холодном воздухе…
Светловолосый здоровяк, один из двух оставшихся в живых подчиненных Габриэля, на этот раз выстрелил первым, но, похоже, что очередь его полетела мимо.
– Хах… Ну вы что же, думали, что я не смогу изменить вектор полета ваших пуль? – Вновь подала голос красная демоница. – Если бы они летели быстрее, но они летят так медленно… Для меня не составляет труда воздействовать на них. Я ведь уже говорила, здесь ваше оружие бесполезно!
Габриэль в очередной раз грязно выругался, и громко сообщил красной демонице что он намерен с ней сделать, если она все же попадет ему в руки живой.
– Ну-ну… – Откликнулась демоница. – Звучит как сказка на ночь для меня и моих подруг.
“Не успею…” – лихорадочно думала Кристина, набирая энергию из земли. “ Это невозможно, да и на что я надеялась. Я все еще не смогу даже встать…”
Ведьмы, не имеющие наследственной силы, всегда колдуют при помощи призыва темных духов, или же с помощью крови людей, а иногда крови темных существ. В своих заклинаниях они используют пентаграммы, дабы придать заклинаниям форму и напитать их энергией. Они не обладают собственной способностью менять реальность, и потому всегда данную способность заимствуют… Эти несчастные давным-давно мертвые подчиненные красной демоницы, колдовали сейчас с помощью собственной очерненной нечистым посмертным существованием крови, которая обильно изливалось у каждой из лона… Какая же мерзость, и как же эта нечистая магия отличается от естественной магии наследственных ведьм!
Кристина жадно впитывала энергию из почвы под брусчаткой. В это время спрутоголовые девушки завершали последние линии пентаграмм. Но тут у каждой девушки за спиной, возникла, будто бы проявившись на фотокарточке, мутная человеческая фигура…
“Девушки истекают черной кровью…” Тут же сообразила Кристина. А значит, они, возможно, более материальны, чем прошлые чудовища, посланные Маргарет… А, следовательно, их можно ранить физическим способом, или даже убить…
И верно… Силуэт за спиной одной из девушек внезапно ощетинился длинными белыми шипами, и спрутоголовая, пронзенная в нескольких местах этими шипами, мучительно запрокинула голову вверх. В следующее мгновение, голова, вместе со спрутом отлетела в сторону… Черная кровь хлынула во все стороны, а белые шипы, забрызганные чернотой, сами собой, словно
