Дож Леонардо Лоредан в своей речи в 1513 г. посчитал это упадническим явлением, но, несмотря на тщательно продуманные законы, любовь к таким празднествам продолжала расти. К XVIII в. пиры, устраиваемые богатейшими семьями, стали легендарными. Самыми известными, пожалуй, стали те, которые устраивала семья Лабиа в своем огромном новом дворце, построенном по проекту Коминелли. В результате в Венеции и на своих загородных виллах самые богатые венецианские семьи начали строить роскошные бальные залы, в которых проводились большие приемы. Семья Реццонико, которая была принята в венецианское дворянство еще в 1687 г., пережила стремительный взлет статуса и власти, кульминацией которого стало избрание Карло Реццонико папой Климентом XIII в 1758 г.

В фасаде Ка-Реццонико Лонгена снова в значительной степени опирался на пример дворца Сансовино. Действительно, стиль позднего дворца имеет больше общего со стилем Сансовино, чем со стилем более пышного Ка-Пезаро. Второй этаж, надстроенный Массари, но, вероятно, по собственному проекту Лонгены, был завершен в 1752 г. Если бы не мансарда Массари, дворец можно было бы принять за здание XVI в. Однако окольцованные полуколонны водного этажа, которые кажутся обернутыми в ленты из мягкого руна, показывают интерес Лонгены к различным формам и текстурам.

Лонгена намного превзошел других венецианских архитекторов XVII в. своим искусным использованием драматических эффектов пространства и света, а также своим богатым визуальным воображением. Но его использование таких вычурных элементов было совершенно контролируемым – оно никогда не было просто декоративным или помпезным. Как и другие великие архитекторы, он был наиболее успешен в тех заказах, где ограничения были наиболее строгими – например, Салюте, с его требовательным заданием Сената, или его работы для Сан-Джорджо-Маджоре, где необходимо было сохранить определенный монастырский аскетизм. Хотя Лонгена работал в рамках местных архитектурных традиций и ожиданий, он сумел подняться над провинциализмом своих современников и занять видное место в более широком контексте европейского барокко.

Джузеппе Сарди (1624–1699)

Только один другой архитектор, Джузеппе Сарди, получил значительную часть важных заказов, выданных при жизни Лонгены. Хотя Сарди родился в Венеции, его отец Антонио был каменщиком и архитектором из Тичино (ныне итальянская Швейцария), региона, давший таких великих архитекторов, как Мадерна и Борромини. Самыми ранними работами, приписываемыми Джузеппе Сарди, были два заметных новых фасада – Скуола-Гранде-ди-Сан-Теодоро и прилегающая к ней монастырская церковь Сан-Сальвадор – обе финансировались за счет завещания богатого венецианского купца Якопо Галло. Однако документальные свидетельства указывают на то, что обе эти работы были выполнены в сотрудничестве с отцом Джузеппе Сарди, который умер в 1661 г.

Фасад Сан-Теодоро, начатый около 1654 г. и завершенный в 1657 г., представляет собой консервативное решение, в целом придерживаясь композиции фасада Сан-Джиминьяно Сансовино с его двумя ордерами парных колонн. Фасад Сан-Сальвадор, законченный несколько позже, в 1666 г., более изобретателен, что, возможно, отражает тот факт, что на этот фасад было выделено вдвое больше денег (всего 60 тыс. дукатов). Отец Джузеппе, Антонио, предоставил проект в 1660 г., за год до своей смерти. Главный ордер напоминает о Палладио, с его огромными коринфскими колоннами на высоких базах и свисающими гирляндами. Пилястры мансардного этажа имеют маски в качестве капителей, а каменные фигуры стоят перед ними как отдельно стоящие кариатиды, повторяя использование такого расположения Лонгеной в куполе Салюте.

После недолгого периода работы над новыми зданиями для Оспедалетто, в 1667 г. перепорученные Лонгене, Сарди построил фасад близлежащей больничной церкви Сан-Лаццаро-дей-Мендиканти в 1665–1673 гг. – опять же на средства, завещанные Якопо Галло. Это простой палладианский план с гигантским ордером из четырех колонн на высоких базах, увенчанных одним треугольным фронтоном. Только разорванный фронтон над дверью выдает фасад как памятник XVII в. Похоже, что этот проект был преднамеренной реакцией на сложный, объемный фасад Лонгены для близлежащей больничной церкви Оспедалетто, начатый всего за три года до этого.

Санта-Мария-дельи-Скальци, фасад Джузеппе Сарди, начат в 1672 г.

Еще более явную связь с творчеством старшего мастера Сарди продемонстрировал, когда в 1672 г. приступил к фасаду церкви Санта-Мария-дельи-Скальци, построенной Лонгеной. Донатор этого пышного фасада, Джероламо Кавацца, уже был покровителем Сарди, что, вероятно, объясняет, почему Лонгена сам не получил заказ. (Кавацца, который только недавно был принят в дворянство, внес огромную сумму в 74 тыс. дукатов.) И здесь Сарди опирался на пример Сансовино, чей архитектурный язык к этому времени уже вошел в венецианскую традицию. Два порядка парных колонн, статуи в нишах и лежащие фигуры в пазухах сводов – всё это типично для стиля Сансовино. Однако эффект оказался совершенно иной, поскольку искусно вырезанные волюты и огромный двойной фронтон с большим центральным картушем придают фасаду чисто барочный характер.

Санта-Мария-дель-Джильо, фасад Джузеппе Сарди, начат в 1678 г.

В 1683 г., на следующий год после смерти Лонгены, Сарди был назначен его преемником на посту председателя Прокурации де Супра, высшего архитектурного ведомства города, и в юридическом документе 1686 г. он был назван «главным архитектором Венеции». Его последний фасад, Санта-Мария-дель-Джильо, возведенный в 1678–1681 гг., – еще более показной, чем фасад Скальци. В значительной степени его вычурный характер объясняется пожеланиями покровителя, Антонио Барбаро, генерального суперинтенданта в Далмации, умерший в 1678 г., оставив 30 тыс. дукатов на фасад, в память о себе и своей семье. Похоже, что Барбаро чувствовал необходимость защитить свою репутацию, поскольку он был уволен за некомпетентность во время Критской войны. Статуя дарителя стоит перед тяжелым занавесом над дверным проемом, а по бокам ее – статуи Славы, Чести, Добродетели и Мудрости. Его четыре брата представлены в статуях в нижних нишах. Рельефы морских сражений украшают базы верхних колонн, а на нижних – рельефы фортов и укрепленных городов, находившихся тогда под венецианским владычеством. Включение Рима в эту серию кажется высокомерным жестом, но Барбаро действительно служил там послом.

Как фасад Мендиканти напрашивается на сравнение с Оспедалетто, так и фасад Санта-Мария-дель-Джильо, похоже, был критикой фасада соседней церкви Сан-Моизе, начатого в 1668 г. на щедрое завещание Винченцо Фини и его брата. Этот фасад, спроектированный малоизвестным архитектором Алессандро Треминьоном, представляет собой такой же помпезный монумент, прославляющий дарителя и его семью, но здесь эффект получился вычурным, драматургия запутанной, а пропорции архитектурного каркаса неуклюжи. Фасад Санта-Мария-дель-Джильо работы Сарди вряд ли можно назвать элегантным, но он имеет смелость и последовательность, отсутствующие в Сан-Моизе. Венчающий сегментный фронтон, пробивающийся сквозь второй, расположенный ниже, и увенчанный статуей Славы, придает церкви центральный акцент, и драматизм явно сосредоточен на личности самого Барбаро, как он, очевидно, и желал бы.

В целом, развитие стиля барокко тесно связано с выражением авторитетности. Объяснение этому