были годы. Со временем начались пограничные стычки, но мы неизменно побеждали. Он доверял мне управляться с такими делами. А потом Корвин пожаловал герцогство главе мелкого дома, на чьей дочери собирался жениться. Я же давно добивался этого герцогства, и он намекал, что однажды сделает его моим. Тут я пришел в ярость и, когда он направил меня во главе своих войск на южную границу, где всегда что-то шевелилось, предал его… Многие из моих воинов погибли, враг ворвался в страну. Лорду Корвину пришлось снова самому взяться за оружие. Враг был очень силен, я думал, что государство падет – надеялся на это. Но хитрый лис Корвин справился с бедой. Я бежал, меня схватили и поставили перед ним для приговора. Я проклинал его и плевался. Я не склонил головы, я ненавидел даже землю, на которой он стоял… Обреченный может позволить себе сопротивляться до конца и уйти, как подобает мужчине. Корвин сказал, что помилует меня за прошлые заслуги. Я ответил, что он может катиться со своей милостью, и понял, что он смеется надо мной. Он приказал освободить меня и подошел ко мне. Я знал, что он может убить меня голыми руками. И все же попытался сопротивляться – безуспешно. Он ударил меня один раз, и я упал. А когда пришел в сознание, то обнаружил, что лежу поперек его лошади и привязан к седлу. По пути Корвин все время сердито мне выговаривал. Я не стал пререкаться, но дивные страны сменялись ужасными – тогда-то я и догадался, что он колдун: ведь с тех пор я не встречал никого, кто видел такие края. А потом он объявил: «Вот место твоего изгнания» – освободил, бросил здесь и уехал.

Ганелон замолк, чтобы вновь разжечь погасшую трубку, потом раскурил и продолжил:

– Много ущерба претерпел здесь я от рук человека и клыков зверя, только чудом я сохранил жизнь. Он оставил меня в самом опасном месте страны. А потом судьба моя изменилась. Некий вооруженный рыцарь повелел мне убираться с дороги, дабы его милость могла проехать. Мне было уже все равно – жить или умереть, поэтому я назвал его рябым шлюхиным сыном и послал к дьяволу. Рыцарь поскакал на меня, но я перехватил копье и направил острие в землю. Он вылетел из седла, а потом получил вторую улыбку на горле своим собственным кинжалом. Так раздобыл я коня и оружие. Тут пришла пора рассчитаться с теми, кто притеснял меня. Я припомнил былые подвиги на большой дороге и сколотил новую шайку. Она росла. Нас было уже несколько сотен, и потребности наши все увеличивались. Случалось и небольшие городки обчищали. Местное ополчение нас боялось. Это тоже была неплохая жизнь, хоть и не столь приятная, как в Авалоне, которого я никогда больше не увижу. В придорожных тавернах пугались даже стука копыт наших коней, а путники, завидев нас, мочили штаны. Ха! Так продолжалось не один год. На нас выступали большие отряды, но мы либо скрывались, либо одолевали их из засады. А потом вдруг появился темный Круг, и никто не знает почему.

Глядя вдаль, Ганелон яростно запыхтел трубкой.

– Говорили, началось все с небольшого кольца из поганок далеко на западе. Внутри него нашли мертвую девочку. А нашедший ее мужчина, отец малышки, умер в судорогах через несколько суток. Место объявили проклятым. Круг стал быстро расти и через несколько месяцев был уже с пол-лиги в поперечнике. Внутри Круга трава потемнела и стала блестящей, как металл, но не погибла. Деревья скрючились, их листья померкли. Они раскачивались, даже если не было ветра, и летучие мыши плясали и метались меж ними. В сумерках бродили странные тени – но всегда внутри Круга, – и какие-то огоньки, словно небольшие костры, горели там по ночам. Круг все разрастался, и те, кто жил неподалеку, бежали… в основном. Хотя некоторые остались. И говорят, что эти, кто остался, заключили какую-то сделку с порождениями тьмы. А Круг все ширился, словно волна от брошенного в воду камня. Все больше и больше людей оставалось в нем. Я говорил с такими людьми, сражался с ними, убивал их. У них у всех внутри словно нечто мертвое. В их голосах нет силы и глубины, они просто выговаривают слова, не ощущая их вкуса. И лица неподвижны, словно маски. Потом их шайки начали выходить за Круг и мародерствовать. Людей убивали без сожаления. Много жестокостей совершили они, оскверняли и святые места. Все жгли за собой, но никогда не крали ничего серебряного. А спустя еще несколько месяцев стали появляться и другие – странные твари вроде адских кошек, которых ты убил.

Тогда Круг вдруг перестал расти, словно достиг своего предела. Орды налетчиков лезли и лезли оттуда даже днем и опустошали земли окрест. И когда они опустошили все, Круг двинулся и поглотил новые земли. Он растет теперь только таким образом. Старый король Утер[100], что давно охотился за мной, махнул на нас рукой и все силы бросил, чтобы обложить проклятый Круг. Забеспокоился и я: кому охота ночью оказаться в когтях какого-нибудь адского кровопийцы? Поэтому я собрал своих людей – полсотни и еще пятерых, всех, кто вызвался добровольцами, трусы были мне ни к чему, – и мы отправились прямо туда. Толпа мертволицых поджаривала живьем козла на каменном алтаре, и мы порубили их в куски. Одного оставили в живых, привязали к этому алтарю и допросили. Он сказал нам, что Круг будет расти, пока не поглотит всю сушу, от океана до океана, и когда-нибудь замкнется на другой стороне нашего мира. И если мы хотим спасти свои шкуры, лучше бы нам присоединиться к ним. Тогда один из моих воинов всадил гаду кинжал промеж ребер, и он умер. Правда умер, я всегда могу понять, кто живой, а кто мертвый – скольких сам переправлял на ту сторону. Но когда его кровь попала на камень, рот его открылся и он разразился оглушительным хохотом – такого я в жизни не слышал. Словно гром, поразил нас этот смех. А потом он поднялся, бездыханный, и пламя охватило его, и в этом пламени он обретал иной вид, пока не стал чем-то вроде большого козла. А потом зазвучал голос: «Беги, смертный! Но от Круга тебе не убежать!» И мы бежали, о да! Летучие мыши и другие твари затмили небо. За нами громыхали копыта. Мы мчались, обнажив клинки, разя направо и налево. Там были и кошки вроде твоих, змеи, какие-то прыгучие твари и бог знает что