Для кинематографистов так же, как для зрителей, экранное изображение брежневской эпохи было путешествием в утраченное детство или в утраченную Россию. Возвращение в то время, вновь появляющееся на экране, сопровождалось целым сонмом символов, образов, предметов материальной культуры, благодаря которым восстанавливалось ощущение причастности к общности, утраченной после 1991 года. Будь то тайное посещение православного храма или музыка группы «Кино» в постсоветских блокбастерах – они вновь и вновь отправляли российских зрителей назад в будущее в попытке возродить былые символы принадлежности к великому и перековать миф о героическом прошлом491.

Глава 8. Блокбастер благословенный

По-видимому, самым удивительным в нулевые годы стал успех артхаусного фильма Павла Лунгина «Остров», ставшего сенсацией национального масштаба. Действие картины начинается во время Второй мировой войны, а затем перебрасывается в брежневскую эпоху и рассказывает, как советский человек переживает совершенное им предательство и становится юродивым.

После того как по совету воцерковленных либералов Патриарх Московский и всея Руси Алексий II посмотрел фильм, случилось его официальное благословение. Сторонники фильма убеждены, что он послужил духовным проводником для россиян, ищущих ответы на сложные метафизические вопросы, которые вновь стали для них актуальными. Ставший фанатом картины о. Владимир Вигилянский, пресс-секретарь патриарха, после окончания съемок несколько раз встречался с Лунгиным. Согласно Вигилянскому, в историческом плане «Остров» не вполне точен, и все же его художественная реальность «отражает реальную жизнь и реальные проблемы»492.

После получения благословения патриарха фильм принялись рекомендовать своим прихожанам многие православные священники. По мнению экспертов, православная церковь, восстановившая в постсоветской России свой статус, открыто призывает православных стать фундаментальной опорой нового российского патриотизма. Вторгаясь в область кинематографа, она легко переступает привычные границы своей деятельности. Патриархия отстаивает свое право сотрудничать с российским государством во многих областях, включая духовное, культурное, нравственное и патриотическое воспитание. По поводу патриотизма церковь выступает за «действенность» православного христианина. Действенный патриотизм проявляется, когда православный человек защищает от врага Отечество, трудится на его благо, заботится о жизни своего народа, в том числе участвуя в управлении государством. Христианин призван сохранять и развивать национальную культуру и национальное самосознание493.

Таким образом, была четко проведена линия противостояния. С одной стороны, церковь и рождающаяся православная интеллигенция, поддерживающая ее устремления; с другой – оппоненты церкви, утверждающие, что православие взяло на себя ту роль, которую ранее исполняла коммунистическая идеология494. «Остров» Павла Лунгина спровоцировал дискуссию об отношениях между церковью, массовой культурой и о понимании прошлого. В нем также заметна попытка представить брежневскую эпоху СССР как такую, когда монахи и православные верующие сохраняли «утраченную Россию», которую можно заново обрести.

Советский юродивый: «Остров» Лунгина

Итак, 1942 год, война. Безлюдная туманная местность на севере России. Два советских моряка перевозят на барже уголь, и вдруг из тумана возникает немецкий корабль. Одного из моряков находят прячущимся в куче угля, и после побоев тот выдает, где скрывается шкипер Тихон. Фашисты готовы их расстрелять, но тут кочегар начинает рыдать, умоляя сохранить ему жизнь, Тихон же держится спокойно и демонстративно закуривает. Тогда немецкий офицер решает сыграть с ними смертельную игру: предлагает кочегару спасти свою жизнь, «быть мужчиной», застрелив товарища, и дает ему пистолет с одним патроном. Поначалу тот отказывается, но когда нацист свистнул ему в ухо, все же выстрелил. Тело убитого падает в воду. Оставшийся в живых кочегар смеется и плачет слезами радости, потому что уцелел. Немцы минируют баржу и покидают ее. Кочегар остается на заминированном судне, которое вскоре взрывается. Потом он оказывается на безлюдном берегу. Его подбирают монахи из расположенного неподалеку монастыря.

Тот же монастырь, 1976 год. Бывший моряк (его зовут Анатолий) живет тут же, рядом. Тридцать лет после войны он замаливает свой грех. Он принял монашество, но ведет себя скорее как юродивый. Анатолий обладает даром провидения и способностью исцелять при помощи молитвы.

Впервые мы видим его в этой роли, когда к нему за отпущением грехов приходит молодая женщина. Она беременна и собирается сделать аборт. «Ты хочешь благословение на убийство? <…> Ты в ад идешь и меня хочешь туда утащить?» – вопрошает Анатолий и добавляет, что ей предназначено родить ребенка. Он велит ей помолиться Богу, а потом «убираться с моего острова». Она уходит, а Анатолий молится перед иконой, прося Господа отпустить ему грехи, молится за душу усопшего воина Тихона. Он просит Господа не оставлять его, освободить его душу из узилища. Просит милости, ибо знает свою вину и грех его всегда перед ним.

Все тридцать лет после войны юродивый живет жизнью аскета. Работает истопником в монастыре, спит в котельной прямо на угле. Держится особняком от монашествующей братии и живет не по уставу. Многие монахи его не понимают, особенно молодой отец Иов – казначей монастыря, над которым Анатолий любит подшучивать. Тот жалуется настоятелю отцу Филарету, что нельзя больше терпеть странностей старца Анатолия: тот молится отдельно ото всех, не моет лица и рук, на высокоторжественные праздники опаздывает на службу, и к нему постоянно ходят люди с острова. Однажды отец Филарет обратился к Анатолию с вопросами: почему он так ведет себя во время службы? Молиться надо, как предписано. А если всяк начнет молиться как вздумается, до чего же мы дойдем? Что останется от церкви? Анатолий в ответ спрашивает Филарета про сапоги, которые тот получил от митрополита, про красивое одеяло, которое он привез из паломничества на Афон. Сапоги эти Анатолий потом бросил в печь, за что Филарет его благодарит – как за избавление от лишних, хоть и ценных вещей. Анатолий не перестает каяться, говоря, что его «повесить надо за его грехи», просит прощения у Тихона, говоря, что страдает, неся бремя своего греха, что и жить не может, и умереть не может. А грех ни на секунду не оставляет его. Каждый день он садится в лодку и уплывает на уединенный остров молиться. Просит, пусть Тихон помолится за его грешную душу, чтобы снял Господь с него это бремя… Анатолий начинает готовиться к смерти, просит сколотить