Лежу в постели, глядя в потолок. Сна ни в одном глазу. Поэтому, от нечего делать, в ощущениях своих разобраться пытаюсь.

По мне словно дефибриллятором ударили и с того Света вернули. И в раз изменилось все. И краски ярче, и звуки мелодичнее, и дыхание полноценнее, будто объем легких в два раза увеличился.

Причина всему надежда. Призрачная, крохотная, но она есть!.. Свет в конце тоннеля, далекий и мутный, но я теперь хотя бы знаю, в каком направлении двигаться!

Засыпаю под утро. Сон некрепкий, поверхностный. Забыться не дает страх, что, как только я усну, у меня что-то важное украдут.

Просыпаюсь по будильнику и сразу соскакиваю.

Мать Вашу, жить хочется!..

Глава 50.

- Мама! - взвизгивает Аришка и с разбегу врезается в мои ноги.

- Тише - тише, - смесь, пытаясь отодвинуть ее, - пальто холодное. Подожди, я разденусь!..

- Пойдем лисовать!

- Арина! - вклинивается голос мамы, - дай мамочке раздеться, помыть руки и поужинать. Мама устала...

- Устала?.. - поднимает голову и смотрит на меня снизу вверх.

Резинка в виде бабочки съехала вбок и совсем не держит хвост.

Выбившиеся из него волнистые пряди обрамляют круглое личико. Беда с этими волосами, никакие резинки и заколки их не удерживают. Мы с мамой перестали с ними бороться.

- Чуть - чуть... - шепчу, подмигивая.

Отец твой всю энергию из меня высосал. Руки до сих пор ходуном ходят и колени трясутся.

Раздеваюсь и, послав маме благодарную улыбку за то, что Аришку на руки взяла, скрываюсь в ванной.

Открыв кран, набираю в ладони теплую воду. Вот и все. Пришел конец нашей спокойной жизни. Олег теперь не успокоится, я это в глазах его увидела.

Господи... что теперь будет?.. Что у него на уме?.. Зачем дождался меня?.. Почему так смотрел?..

Тревожные мысли взрывают мозг, а в груди от его взгляда трепещет все.

- Ты чего? - раздается за спиной мамин голос, и я едва не подскакиваю на месте.

- Напугала...

- Голова болит? Устала?.. - спрашивает, глядя на меня в отражении зеркала.

- Устала...

Маме сказать надо. Ее реакцию я знаю - снова насядет на меня с требованием поставить Олега в известность, и уж здесь я отвертеться не смогу.

- Не заболела? Температуры нет?.. - продолжает пытать, - взгляд больной какой-то.

- Нет.

За ужином она меня не трогает, спасает непрекращающаяся болтовня и возня дочки, а после я прикрываюсь обещанием с ней порисовать.

Способности к этому у Аришки, видимо, от меня - я тоже неплохо рисую. И сейчас часто пользуюсь альбомом и карандашами, воспитывая в ней усидчивость и в моменты, когда на активные игры сил просто не остается.

Наблюдая за тем, как она пытается раскрасить нарисованных мной бабочек, вспоминаю ее совсем маленькой. Колики, зубки, бессонные ночи, а между ними мой скулеж в подушку. Непросто было выжигать чувства к ее отцу.

Но шло время, Аришка подрастала, а я немного успокоилась. Раны затянулись, обиды замолчали, разочарование пеплом осело.

Казалось все прошло, болезнь отступила, можно жить дальше.

А сегодня иллюзии пошли трещинами и осыпались осколками все за несколько секунд.

Снова обида душит и перед мысленным взором фото то встает. Оно застряло занозой в памяти и до сих пор снится иногда. При чем акцент всегда не на Олеге и даже не на его жене, чье лицо я не запомнила, а на ее ярко-красном маникюре, по-хозяйски лежащем на его плече.

Был момент, когда я, смалодушничав, пошла искать страницу его жены в соцсетях, но она оказалась закрытой, и я посчитала это знаком судьбы, решив, что мне нечего делать в их личной жизни.

А позже, после родов, стало не этого.

Уложив Аришку спать, иду к маме на кухню и с порога выпаливаю:

- Я Олега сегодня видела.

Вскинув взгляд, мама замирает. А затем, соскочив, достает чашку из шкафа и наливает чаю.

- Садись, - указывает глазами на стул и сама занимает место напротив.

- Он приходил в клинику со своей девушкой, чтобы она записалась к врачу.

- С женой?

- Нет, мам... с девушкой.

- О, Боже, - вздыхает она, прижимая ладонь к груди, - горбатого могила исправит.

Горло вмиг перехватывает. Рассматривая плавающие в чашке чаинки, пытаюсь проглотить перекрывающий дыхание ком.

- Узнал тебя?..

- Конечно, - улыбаюсь слабо, - я разве изменилась?

- Мог сделать вид, что не узнал...

- Не сделал. Он потом меня на остановке догнал...

Мама, со звоном поставив чашку на стол, ахает.

- Зачем?!

- Не знаю, мам... Поговорить хотел. Спросил, как живу...

- Про Аришку не спрашивал?

- Нет. Откуда ему знать?

- Тогда что хотел?

- Я не знаю...

- И ты ему не рассказала?

Прикрыв глаза, мотаю головой. Знаю, что сейчас начнется. Мама усилит напор.

- Надо рассказать, Сашка.

- Я расскажу... - соглашаюсь сразу в надежде ослабить давление с ее стороны.

- Когда? Когда Аринка в первый класс пойдет?

- Скоро... Тем более, я думаю, этот не последняя наша встреча... Мне кажется, он приедет снова.

- Вот и расскажи! - напирает она, - малявке скоро в детский сад идти, начнет спрашивать у тебя, почему за всеми папы приходят, а за ней нет...

- Расскажу! А вдруг, он откажется?! - озвучиваю свой самый большой страх.

- Тогда это останется на его совести, а не на твоей!.. И потом, некоторые бабники тоже своих детей любят.

Да, блин!.. Понимаю я все! Что он имеет право знать, и что, возможно, признает Аришку!..

А я?.. Где мне взять столько благородства и смелости, чтобы снова впустить его в свою жизнь?! В какую броню заковать свое сердце, чтобы уберечь его от новых ран?..

- Представь себя на его месте, - проговаривет мама тише, - у тебя ребенок где-то растет, а ты не знаешь...

- Я расскажу... с мыслями только соберусь и расскажу! Клянусь!

Зафиксировав взгляд на моем лице на несколько секунд, наконец, кивает и, заметно успокоившись, начинает убирать со стола.

Позже, лежа в постели и глядя на мирно спящую дочку, пытаюсь представить, какой будет наша с ней жизнь дальше. Вспоминаю, как боялась возвращаться в город, туда, где пережила самое большое разочарование.

Но выхода не было. Аришка подрастала, и мне нужно было выходить на работу. Тут снова помогли связи тети Нины, и