последнюю линию Юшуньских позиций. За ним поднялись цепи противника. Вылетели два бронеавтомобиля, но, обстрелянные батареями, ушли назад. Против левого фланга появилась лава, но остановилась под огнем пулеметов. Обход справа сдерживается пулеметами. Бронепоезда уже ушли на Джанкой, проскочив место, где красные кавалеристы готовились подорвать полотно. Полк быстро отходил под прикрытием своих пулеметов и двух батарей. С полным отчаянием, не думая ни о чем, как только спасать своих, пулеметчики, отходя перекатами, вели огонь. Падали убитыми лошади и сами они. Начальник команды скачет к одному из своих пулеметов, у которого обе лошади убиты; два пулеметчика стреляют.

— Бросай пулемет! Убегай! — кричит он.

Только приказ начальника побудил их бежать, но у убитых коней возился ездовой, снимая с них сбрую. Кругом свищут пули.

— Ты что? Бросай все! Уходи скорей!

Ездовой — китаец, Ходя, взятый в плен еще под Екатеринодаром, служивший «верой и правдой», любивший вверенных ему лошадей, вдруг, заливаясь слезами, залепетал:

— Гаспадина капитана. Буланчика убивала. Война кончайла…

Ходя побежал. И только теперь его слова, «война кончайла», вернули капитана к сознанию происходящего. Он скакал от пулемета к пулемету. Наконец замолк последний… последней пулеметной очередью 2-го полка. Но где же 1-й и 3-й полки? Опять опоздали…

* * *

Полк быстро отходил с батареями и присоединившимся Конным дивизионом прямо на юг, без связи с кем бы то ни было. Он потерял почти половину состава. Но в пути он сошелся на короткое время со Сводным батальоном, и 35 марковцев, бывших в нем, присоединились к своим. В полку стало 180 штыков при 15 пулеметах. За день им пройдено до 40 верст. Он оторвался от противника.

Прибытие 1-го и 3-го полков в Джанкой

Только на следующий день, после отъезда 2-го полка со штабом дивизии, были поданы составы, и то весьма короткие, для 1-го и 3-го полков с батареей при каждом. Первым погрузился 3-й полк, но смог тронуться лишь ночью. Состав для 1-го полка оказался настолько малым, что его пулеметная и комендантская команды и конная сотня вынуждены были отправиться походным порядком. Остальные батареи еще раньше ушли в район станции Курман-Кемельчи для перевооружения на французские орудия.

Марковцы уже знали об оставлении Перекопа и поражались долгим остановкам на станциях и медленному движению эшелонов. 29 октября утром 3-й полк прибыл в Джанкой, и ему приказано выгрузиться. Но состав не подают к платформе. Подполковник Сагайдачный идет к генералу Кутепову, и тот приказывает:

— Выгрузиться в два счета. Поняли? Распоряжение о дальнейшем получите от генерала Достовалова.

От генерала Достовалова:

— Разгружайтесь немедленно и следуйте в село Дюрмен в распоряжение командира 2-го корпуса, генерала Витковского.

Подполковник Сагайдачный идет к начальнику станции и говорит ему:

— Подать мой эшелон к платформе в два счета. Поняли?

Начальник станции ответил по-военному:

— Так точно!

Через 10 минут эшелон был у платформы, и через полчаса полк выступил в Дюрмен. Батарея пошла туда рысью. Навстречу шли обозы, подводы с ранеными. Раненые говорили о безнадежности положения и в то же время бодрились: «Теперь наша возьмет! Марковцы не сдадут!»

Первой в штаб корпуса прибыла батарея, командиру которой начальник штаба, полковник Бредов{129}, сказал: «Юшуньские позиции сданы; наши части контратакуют; на участке 2-го корпуса противник занял Чонгарский мост и продвигается к югу; все наши атаки успеха не имели; готовится новая; батарее немедленно идти к селу Осман — Букеш в распоряжение командира Самурского полка». Подошел к штабу 3-й полк, и от полковника Бредова подполковник Сагайдачный получил ту же ориентировку и приказал идти в хутор Копань, в 8 верстах к северу, войти в связь со штабом 6-й пехотной дивизии и от него получить приказания.

Темная ночь. Моросил мелкий дождь. Батарея прибыла к штабу Самурского полка и стала на позицию. 3-й полк в хуторе Копань. В хуторе не нашел никого. Высланы разъезды для установления связи. Проходят часы, связи нет. Случайно в хутор приезжает офицер 6-й дивизии: у него нет распоряжений для передачи полку, но ему известно, что 6-й дивизии приказано ночью начать отход к Джанкою. От себя он советует полку не задерживаться ни на минуту и отходить. Подполковник Сагайдачный ведет свой полк обратно в Дюрмен. В селе уже нет штаба 2-го корпуса; находившиеся здесь мелкие части подтверждают приказ об отходе. Случайная встреча со своей батареей. Она получила приказание идти к Джанкою. Бесцельно проходив за минувший день и ночь до 30 верст, перед рассветом полк с батареей вернулись в Джанкой.

Высланный раньше в штаб корпуса адъютант полка вручил приказ: «Командующему 3-м Марковским полком, подполковнику Сагайдачному, вступить в командование бригадой Марковской дивизии. Бригаде выставить на север и запад от Джанкоя охранение и ждать дальнейших письменных приказаний». Первое чувство — радость: оба полка вместе.

1-й полк, оказывается, выгрузился, не доезжая Джанкоя, на станции Калай и вечером минувшего дня пришел сюда. В пути ему встречались набитые людьми поезда, пешие и конные группы и даже целые части казаков. Картина полного поражения и стремительного отступления. Отходившие кричали: «Ура марковцам!» — и говорили: «Идем грузиться на пароходы». А марковцы шли на фронт…

В Джанкое полк получил от генерала Кутепова приказание поддерживать порядок на станции. Всю ночь шла эвакуация по двум направлениям — на Симферополь и на Керчь; всю ночь ходили патрули, разгоняя людей в военной форме уже без погон, частично вооруженных, возбужденных, кричащих, в иных местах слушавших какие-то зажигательные речи.

30 октября, вызвав к себе старших начальников полков и командиров батарей, подполковник Сагайдачный объявил задачу и указал участки полкам, приказав немедленно их занять. На вопрос об отступлении и эвакуации ответил, что никаких распоряжений об этом он не получил, хотя он и решительно все знали со слов чинов других частей о приказах