– Привет, – сказал он.

– Что это? – спросила я поверх книги.

– Пиво.

– Мне только двадцать.

Он вскинул брови:

– Ты это серьезно?

Я отложила чтение, предварительно найдя бумажный стикер, чтобы использовать его в качестве закладки, потому что загибать страницы – пусть даже у книги тридцатилетней давности – я считала кощунством.

– Ладно. Только я особо не пью. По какому поводу это все?

Ник прошел в угол комнаты, смахнул с деревянного стула старые туристические брошюры и перенес его к столу.

– По поводу того, что я не ответил на твои сообщения. – Он сел и достал из упаковки одну банку.

– Ты спал.

– Нет, просто вел себя как придурок. – Открыв банку, он протянул ее мне.

Потом увидел выражение моего лица и добавил:

– Вот такой я человек.

– Ясно, – протянула я и взяла у него банку.

Ник взял еще одно пиво и откинулся на спинку стула, полностью закрыв ее своими могучими плечами.

– Это привычка. Я очень долго вел себя как придурок.

Отхлебнув из вежливости, я взглянула на свою книгу так, словно хотела поскорее вернуться к чтению.

– Просто я не привык к хорошему обращению.

– Э-э-э.

Он выждал секунду и добавил:

– Поэтому я извиняюсь. Прости меня.

Приподняв очки, я протерла переносицу, а потом вернула их на место.

– Ладно, принято.

Ник выдохнул – почти с облегчением. Глупость, конечно, но можно ведь девушке хотя бы помечтать?

– Так что случилось с Альмой? – спросил он. – Ты написала, что все расскажешь.

Я снова отхлебнула пива, чувствуя, как к горлу подступает комок. Я действительно так написала, но теперь мне вовсе не хотелось ему ничего рассказывать. Потому что во время нашего разговора с Альмой я сболтнула ей лишнего, хотя и должна была помалкивать. А она сказала мне, что он, возможно, не был в своей комнате, как утверждал потом в полиции.

Неловкая ситуация.

Поэтому я сменила тему.

– Мне удалось кое-что выяснить. Призрак, который сюда возвращается… ее звали Бетти Грэхем.

Ник моргнул.

– Ту женщину, которая сидела у меня на постели?

– Да, ту самую. Ее убили в семьдесят восьмом, а тело выбросили здесь, на территории мотеля. Тогда его еще только строили. Она работала школьной учительницей и жила одна. Преступление так и не раскрыли.

Он тут же сложил все кусочки пазла вместе – именно поэтому я не могла долго злиться на Ника Харкнесса:

– Твоя тетя пропала несколько лет спустя из того же места. Какова вероятность, что это сделали разные люди?

– Точно, – я почти выкрикнула, но в последний момент решила сохранить спокойствие. – Есть и другие жертвы. Кэти Колдуэлл.

Ник нахмурился, а потом прикрыл ненадолго глаза, вспоминая.

– Девушка, которую выбросили под эстакадой?

– Через два года, Ник. Между Бетти и Вив. Ее убийство тоже не раскрыли.

– Боже, этот город – полный отстой, – заявил он, пробежав рукой по волосам, отчего те стали еще сильнее топорщиться, хотя и по-прежнему не выглядели смешно. – Поверь мне, если какой-нибудь отморозок захочет убивать людей, он отправится именно в Фелл.

– Да, похоже, для убийц это самое подходящее место, – вежливо отозвалась я.

– И никаких зацепок? Вообще ничего?

– По крайней мере, в газеты ничего не утекло. Это очень раздражает. Я надеялась, что Альма Трент сумеет чем-то помочь, но как только речь зашла о Кэти и Бетти, она притихла и в конце концов перестала отвечать на вопросы.

А потом еще попросила с тобой не разговаривать. Я закусила губу.

– Что такое? – спросил Ник, наблюдая за тем, как у меня меняется лицо.

Я снова глотнула пива.

– Что? – повторил он, а потом нахмурил брови, догадавшись: – Она что-то про меня сказала.

Говорил он медленно, словно читая слова, написанные у меня на лбу.

– Что-то плохое.

– Да не особо.

– Карли.

– Я случайно проговорилась, что ты здесь, – призналась я. – Она вела себя так дружелюбно. Прости меня.

Ник медленно нахмурился, словно переваривая эту информацию.

– Альма знает, что я здесь? В «Вечерней заре»?

– Вроде того. Да.

– Вот черт, – сказал он негромко. – Значит, мне следует ждать гостей. И, судя по всему, в самое ближайшее время.

– Извини.

– Все в порядке, – Ник покачал головой. – Не мог же я вечно хранить это в тайне. На что я надеялся? Жить в «Заре», пока мне не стукнет шестьдесят? Да я бы уже к Рождеству свихнулся.

– Она тебя не особо любит. Ты был прав. – Я поставила банку на стол. – Говорит, что была теория, согласно которой во время убийства брата ты был не в своей комнате.

Ник замер. На протяжении минуты мы смотрели друг другу в глаза, и все это время с его лица постепенно сходило всякое выражение – словно с доски стирали написанные мелом слова.

Мне хотелось унять волнение, но я не могла. В горле пересохло, в груди сдавило, под футболкой выступил холодный пот.

– Ник, – сказала я наконец, не в силах выносить молчание.

– Ага, – отозвался тот как ни в чем ни бывало. – Была такая теория. Помню.

Я сглотнула.

– Но я ведь не сказала, что поверила.

– Нет, не сказала. – Он жадно хлебнул пива и отставил банку в сторону.

На мгновение мне показалось, что все кончено: сейчас он встанет и уйдет. Он даже подался вперед на стуле. Но потом спросил:

– А что за мальчик? Который бегает в шортах?

Не сразу, но я все-таки сообразила, что Ник имеет в виду призрака.

– Ударился головой о край бассейна и умер. В тот же год, когда открыли мотель.

Он кивнул, как будто от моих слов все встало на свои места.

– А тощий старик с сигаретой?

Я вздрогнула от неожиданности:

– Ты его видел? Курильщика?

– На парковке. Обычно он просто стоит, смотрит на меня и курит. Потом исчезает.

– Он вызывал мальчику скорую. Умер шесть месяцев спустя. Прямо на ресепшене.

Вспомнив эту историю, я и сама жадно отхлебнула из своей банки. Ник вскинул брови.

– Блин, просто замечательно, – кратко подытожил он. – Так что мы делаем дальше?

«Мы»? То есть теперь это «мы»? Вот уж не знала, что он решил мне помочь. Открыв рот, я уже собралась что-то сказать – хотя и сама не представляла, что именно, – как вдруг распахнулась дверь, и на пороге возникла Хизер.

– Привет! – воскликнула она, а затем увидела Ника и осеклась: – Ой.

На ней были обтягивающие джинсы, угги и большая парка. Волосы, как обычно, собраны под заколкой, щеки раскраснелись от мороза. Глаза сияли, как в первый день нашего знакомства. Под мышкой у нее была зажата однотонная папка, набитая бумагами. Замерев на полпути, девушка обвела нас взглядом.

– Хизер, –