– Во всяком случае, не о честном. – Я вся кипела от возбуждения. – Мы поплывём на корабле!

Последовало долгое молчание, все таращились на меня, как на сумасшедшую. Все, кроме Шазад, которая поняла сразу. Жинь сообразил чуть позже.

– То есть ты предлагаешь, – медленно и хмуро начал он, подавшись вперёд, словно предостерегая, но с тенью знакомой улыбки, – плыть на корабле по песку, пользуясь твоей властью над ним?

– Думаешь, сработает? – усомнилась Шазад.

– Слой песка очень глубокий, – заверила я, уже почти уверенная в успехе, – можно попытаться.

– А ты в курсе, что наш корабль не плоскодонка? – прищурился Жинь, но весёлая искорка в глазах не погасла. – Вдруг опрокинемся. Сумеешь удержать равновесие?

– Тем более что ты ещё не полностью восстановила силы, – покачал головой Ахмед. – Рискованно, Амани.

Они не верили в меня… то есть не до конца. Сомнение читалось в каждом взгляде.

«Если я теряю силу и дни мои сочтены, почему бы не попробовать напоследок совершить что-нибудь великое, выплеснуть разом последние остатки своего дара?»

– Рискованно всё, что мы делаем, – возразила я, – а в Измане нас ждёт драка покрупнее. Давайте не будем тратить время.

– Точно осилишь, Бандит? – Жинь приналёг на штурвал.

Я дёрнула плечом:

– Что нас ждёт в случае неудачи?

– Смерть, – скривился Рахим.

– Можно подумать, в первый раз, – хмыкнула я.

Лица вокруг одно за другим прояснялись, отражая растущую веру.

– Да, было бы здорово, – заметила Шазад, – разнесём их в клочья.

– Если только Амани сможет… – начал Рахим.

– Сможет, – заверил Жинь.

Он уже принял мою сторону, как и Шазад. Все посмотрели на Ахмеда, но лицо его оставалось непроницаемым – фамильная черта, унаследованная от отца. Опустив голову, мятежный принц глубоко задумался.

Я уже хотела было продолжать уговоры, доказывать, что справлюсь, но тут он поднял взгляд. Совсем другой, горящий уверенностью. Перед нами стоял не просто сын своего отца, а настоящий султан.

Ахмед кивнул.

Глава 31

Северный ветер трепал паруса, розовые в сиянии рассвета.

– Как раз попутный, – довольно отметил Жинь, обвязывая мне верёвкой талию, и я прищурилась, всматриваясь в его лицо на фоне освещённого горизонта.

На случай, если я потеряю власть над песком и мы перевернёмся, подстраховались почти все. Едва над морем показалось солнце, Ахмед, тоже привязанный к мачте, подал знак, и Жинь принялся выкрикивать команды матросам. Паруса раздулись, и корабль двинулся вперёд, с шумом разрезая носом волны. Жинь вёл его точно к берегу.

Я глубоко вдохнула, ощущая, как песок морского дна вздымается в ответ на мой призыв, изо всех сил игнорируя боль в боку. Корабль постепенно набирал скорость.

– Начали! – скомандовал Жинь, и я потянула всю песчаную массу вверх, к самому килю.

Корабль качнуло и накренило. На палубе кто-то вскрикнул. Сосредоточившись, я чуть отпустила песок с одной стороны, восстанавливая равновесие. Пустыня стремительно надвигалась.

Корабль шёл прямо на мель, но я надеялась, что его движение продолжится.

– Жми! – снова крикнул Жинь, и я вскинула руки вперёд и вверх, усиливая хватку.

Морской песок взметнулся с обоих бортов, словно взбаламученный штормом, и мы налетели на пологий пляж с такой скоростью, что все снасти дрогнули, а люди в панике вцепились кто во что мог, ожидая крушения. Однако корабль продолжал двигаться вперёд, а песок вздымался волнами по сторонам, поддерживая его и неся на себе, будто морское течение. Подгоняемые попутным ветром, мы плыли по песчаному морю вглубь пустыни!

Приходилось всё время следить, чтобы давление песка с обоих бортов было равным. Радость от исполнения невозможного заглушала даже боль, но в то же время мешала сосредоточиться, и я несколько раз теряла контроль, но, к счастью, тут же его восстанавливала. Двигала корабль из стороны в сторону, подправляя курс, лишь вполуха слушая указания Жиня.

Только теперь я осознала, что так привлекало его в морских путешествиях: свобода, возможность скитаться по миру, забывая, откуда пришёл, и не беспокоясь, куда попадёшь. Быть везде и в то же время нигде.

Не выдержав, я испустила восторженный вопль, и Шазад подхватила его, широко улыбаясь ветру и солнцу. Такой улыбки я у неё не видела со дня освобождения из Эремота. К нам присоединились и остальные, уже не так судорожно хватаясь за борта и мачты. Они тоже осознали, какое чудо свершилось на их глазах.

Впереди, за низким барханом, взгляду открылся лагерь галанов – аккуратные ряды военных палаток, будто островки в море песка. Но останавливаться я не собиралась.

С нашим приближением фигурки в голубых мундирах начали разбегаться по сторонам. Я направила корабль, окружённый песчаными тучами, прямо в середину лагеря.

– К бою готовьсь! – скомандовала Шазад. – Флаг поднять!

Одна из наших выскочила, держа в руках комок ткани, привязала его к тросу, свисавшему с главной мачты, и стала тянуть за другой конец. Шазад с Рахимом отдавали последние команды стрелкам, Жинь снова принялся подправлять курс, но я видела лишь развевающийся на ветру флаг, тёмно-синий с золотым вышитым солнцем, символом мятежного принца – знамя нашего восстания.

«Теперь галаны и прочие чужеземцы поймут, что наша страна не беззащитна, у неё есть хозяева».

Ружья, выставленные с бортов, нацелились на палатки, туда же смотрели дула пушек с артиллерийской палубы. Корабль качнуло, но я легко выровняла его, направляя в самую гущу вражеской суеты.

– Держаться крепче! – крикнул Жинь, когда корабль сбил первую палатку. Я ощутила, как песок под килем дрогнул, словно подошва, наступившая на сухую ветку.

– Огонь! – скомандовала Шазад, и уши тут же заложило от грома выстрелов.

Шрапнель визжала в воздухе, разрывая палатки в клочья. Ветер подхватил одну, и она несколько мгновений висела в воздухе, испещрённая сотнями освещённых солнцем дыр, словно звёздное небо над головой. В стороне рвануло пороховой склад, взметнув высоченные языки пламени, и следом палатки стали загораться одна за другой. Галаны, охваченные огнём, падали и корчились, как бумажные куклы. Некоторых засасывало в тучу поднятого мною песка, и они с отчаянными воплями исчезали под днищем корабля, но я помнила, как галаны выволакивали из домов и расстреливали людей у нас в Пыль-Тропе, и не испытывала ни капли жалости.

Меж тем боль в боку усилилась и стала почти невыносимой. Пока мы просто плыли по песку, я могла на миг расслабиться, положившись на попутный ветер, но теперь, в бою, песчаную завесу приходилось держать постоянно, расходуя лишние силы.

Подняв взгляд, я вдруг оцепенела. Впереди песок заканчивался, сменяясь каменистым склоном горы.

– Жинь! – крикнула я в панике.

– Я вижу! – ответил он, отдавая жестами приказы матросам, которые