обещаю, что твой принц уцелеет в битве и займёт трон! Жизнь за жизнь!»

Возможно, Загир просто издевался, имея в виду Жиня или Рахима, прекрасно зная, что я этого не сделаю. Однако обещание есть обещание, и кинжал я всё же не выбросила.

«Мы не причиним вам вреда», – теперь в голове прозвучали слова Шазад.

Ощутив комок в горле, я бросилась прочь из дворика, не обращая внимания на оклики подруги. Через лабиринт коридоров выскочила на улицу, нашла спуск к морю и вскоре уже стояла на причале, глядя на корабли и жутковатую безбрежную даль. Выхватив кинжал Загира из ножен, я зашвырнула его подальше в воду. Вот так-то лучше: не будет соблазна совершить что-нибудь отчаянное.

– Неудивительно, что ты так хотела спасти его, – раздался голос за спиной. Там, прислонившись к стене у причала, сидел нищий в лохмотьях, у босых загрубелых ног его валялись несколько мелких монеток. – Боишься одна наделать глупостей?

Я растерянно оглянулась, но все вокруг занимались своими делами, и на нас никто не смотрел. Нищий мог обращаться только ко мне.

– Знаешь, что я думаю? – продолжал он, протягивая руку за милостыней. Я нащупала в кармане монетку в пол-лаузи и бросила в раскрытую ладонь. – Глупо жалеть одного принца из многих, которые ничего не значат для тебя, когда можно так легко спасти тысячи простых людей.

Нищий впервые поднял взгляд, сверкнув янтарным пламенем в глазах, и только теперь я узнала его в новом облике.

– Загир! Чего ты хочешь?

– Хочу знать, что ты выберешь. – Он рывком встал, скользнув спиной по каменной стене. – А ещё собираюсь сдержать своё обещание… – Тело его вмиг помолодело, черты лица изменились – вылитый Ахмед. – Ты хотела усадить своего принца на трон, и я обещал помочь, вот только способ мой тебе не подошёл.

Жинь как-то жаловался на жестокость шуток судьбы. Джинны тоже любят пошутить, а их мощь позволяет двигать горами и превращать людей в огненные стены. Ему ничего не стоило догнать меня на другом конце страны и подкинуть для смеха такой чудовищный соблазн.

– Они же дети, как можно! – выдавила я.

– Ты тоже ещё ребёнок, да и какая разница, длится жизнь один десяток лет, два или несколько? – Он и в самом деле не понимал! Всю историю мира смертных провёл в заточении и почти ничего не знал о нас. Младенец, юноша или столетний старик для него одно и то же. – Разве взрослого легче убить? Будь оно так, ты бы убила кого-то из тех двоих ещё по дороге сюда. Хотя нет, они тебе нужны… каждый по-своему. – Теперь передо мной возникло лицо Жиня. – Тебе ведь не раз доводилось убивать, дочь Бахадура, не так ли?

– Одно дело – убивать на войне, и совсем другое… – Я осеклась, поёжившись от улыбки Жиня, такой знакомой и неповторимой.

– Это тоже часть войны, но, если ты настаиваешь, я дам тебе кое-что другое. – Загир исчез и тут же возник вплотную ко мне, я не успела даже отшатнуться. Объятия джинна словно замуровали меня в толщу скалы. – Вот мой новый дар тебе, о дочь Бахадура!

Губы его тоже были не из плоти и крови, но не каменными, а огненными. Рот обожгло пламенем, но лишь на миг. Загир отстранился, и в его лице вдруг мелькнуло то же яростное безумие, что прежде в темнице под горой. Он говорил тогда, что я похожа на его погибшую возлюбленную. В отличие от других джиннов, Отец греха жил вдали от мира людей, и тысячи тысяч наших смертей не смогли ожесточить его сердце.

– Что это было? – Я притронулась ко рту, но не ощутила жара.

– Дар жизни, о дочь Бахадура. Можешь сохранить его для себя, а можешь передать другому, и тогда он доживёт до глубокой старости.

«Ну что ж, куда лучше, чем жизнь за жизнь, как в прошлый раз. Теперь можно спасти Ахмеда… или Жиня? – мелькнула непрошеная мысль, прежде чем я успела её прогнать. – Нет! Билал. Вот кому достанется новый дар джинна. Тогда мы займём крепость так же бескровно, как Тиамат. Эмир Ильяза получит наконец вожделенное исцеление».

Глава 30

Море я возненавидела с первого дня.

Мы отчалили на следующее утро. Вернув себе власть над городом, Хайтам снарядил для нас корабль с лучшей командой. В прошлый раз я совершала плавание одурманенной и закованной в цепи пленницей султана, но свобода оказалась немногим лучше. Палуба непрестанно качалась, а когда земля исчезла вдали, к тошноте прибавилась непонятная паника.

Ночью Ахмед разыскал меня в трюме согнувшейся над ведром. Присел рядом и сочувственно погладил по спине.

– Как ты меня нашёл? – буркнула я, уже избавившись от содержимого желудка, но на всякий случай не поднимая голову.

– Сэм выдал, – вздохнул мятежный принц, подавая бурдюк с водой. Приняв его дрожащими руками, я сполоснула рот от желчи. – Сказал, ты с утра ничего не ела.

– Оторвал взгляд от Прекрасной военачальницы ради кого-то другого? – слабо усмехнулась я, отбрасывая прядь волос, прилипшую к щеке. – Что ж, я польщена.

– На, держи. – Ахмед протянул широкий зелёный лист. – Пожуй, это от святого отца из Тиамата, помогает успокоить желудок. Я знал, что понадобится. В своё время, когда мы с Жинем ушли в море, мне тоже непросто было привыкнуть.

Я откусила кусочек, и рот наполнился приятной терпкой прохладой. Ахмед подал руку, помогая подняться:

– В Садзи ты жаловалась, что мы с тобой не советуемся… – Не будь Ахмед таким простодушным, я бы подумала, что он нарочно выбрал момент моей слабости. – Так вот, – продолжал он, – когда всё закончится, я не собираюсь садиться на трон.

– Что? – вскинулась я.

– Ну, по крайней мере не так, как мой отец, – торопливо пояснил принц, не дожидаясь упрёков. – Не хочу брать трон силой, не давая людям никакого выбора. Ты правильно сказала тогда: надо советоваться с теми, кто свой в этих песках. Вот и пусть сам народ решает. Если кто-то думает, что справится лучше, пусть заявит о себе, а люди выберут, кто из нас станет правителем, – как у ионийцев.

Я растерянно взглянула на него:

– Почему ты мне это рассказываешь?

– Потому что… – По привычке он задумчиво потёр шрам на лбу. – Потому что хочу знать, что ты думаешь.

– Зачем?

Я сознавала, что тупо повторяю одно и то же, от слабости не в состоянии завязать шнурки, тем более советовать правителю. Впрочем, куда деваться, сама же потребовала в Садзи, чтобы меня выслушивали.

– Амани, – терпеливо произнёс принц, – ты знаешь пески лучше, чем кто бы то