мной не пытались... — Света перечисляла все пугающие признаки, которыми не обладали эти подброшенные ей в комнату часики, и потихоньку нервное напряжение спадало, сменяясь осознанием комического абсурда ситуации.

— Испугаться карманных часов! Это ж надо, как нервы ни к черту стали в этой дурацкой магической сказочке! — Она представила себя со стороны и хихикнула, потом еще раз, потом уже засмеялась в голос.

Так и нашли ее, сидевшую на полу у двери в комнату, прибежавшие на громкий истеричный смех Мельзитунейн и Гринстен.

Как могла, размазывая по щекам выступившие от хохота слезы, Света рассказала о своем нелепом испуге. Только вот ее подопечным история смешной не показалась. Обеспокоенные парни попросили разрешения зайти в ее комнату, только часы со стола уже исчезли, и это насторожило их еще больше.

— Вы, мадам Райская, себе какую другую комнату присмотрели бы, что ли, да обустроили артефактом общажным, — посоветовал ей хмурый и очень серьезный гном, — и защиту бы артефактом тоже поставили. А снаружи на окна и двери мы, может, всем миром тоже что придумали бы.

Пока Гринстен читал лекцию по безопасности и настоятельно просил женщину сменить жилье, а лучше — переселиться в Изю, эльф уже сбегал за остальной компанией.

— Никакой магии не чувствую, чужого присутствия тоже. — Вильент Сапролейн обошел всю комнату, внимательно оглядел окно, не поленился заглянуть в санузел и даже проинспектировал шкаф.

— Только вот это. — Летси с вытянутой зубастой мордой, обросшей короткой шерсткой, дернула носом. Она сунула руку в щель между половицами за ножкой стола и отросшими когтями подцепила рыжеватые волоски. — Странная шерсть. С обычного, не магического, небольшого зверя. Как она здесь оказалась?

Светлана с облегчением вздохнула и заулыбалась. Если часы оставил Аджарас, то ничего удивительного, что они потом исчезли. Кот ведь тоже растворялся в воздухе, причем иногда даже не закончив разговора.

«Жаль, что я не осталась в комнате, — попеняла она про себя. — Может, ректор какое-то послание с этими часами мне отправил? Теперь уже не узнать, а котище не спешит общаться как раньше, мелькнет где-то и пропадает».

За ужином Светлана Львовна поспешила заверить встревоженных подопечных, что ей уже не страшно. Опасного там ничего нет, да и быть не могло.

— Я же на территории академии, и у меня контракт. — Помахав подвеской, вытащенной из-за воротничка, Светлана Львовна убрала ее обратно. — Если бы я сразу о нем вспомнила, то не напугалась бы так. Только всех зря переполошила, а нам, между прочим, надо срочно придумывать, что показать на следующем этапе. Я пока только знаю о критериях «красота», «безопасность» и «практичность». Должно быть еще два, но их, скорее всего, объявят перед стартом, так же как и время, в которое надо уложиться. А еще я теперь знаю наше главное преимущество и ключ к успеху всей команды!

Она неторопливо, вспоминая мельчайшие подробности, пересказывала то, что услышала от женщины-птицы. Пока Светлана говорила, Гринстен пунцовел и выпучивал глаза, комкая в кулаке уже изрядно всклокоченную бороду.

— И что? Я теперь все время голосить должен, как ишак дурной? — не выдержал он под конец. — Завывай, не завывай, а практической ценности ноль, и красоты тоже, разве что вреда не натворю.

Летси Резвен, не выдержав, подскочила к нему и отвесила звонкий подзатыльник.

— Ты чем слушал?! Ты своим голосом нашу магию исправляешь, а Кельда ей направление дает. Мы стихии можем сплетать, почти как мэтресса Хелариус, только тренироваться надо и придумать, что делать будем, — кипятилась оборотница. — Ты наш шанс на поступление, и только попробуй все испортить!

Девушку трясло от испытываемых эмоций так, что гном, не решившись возражать, притих и уткнулся в тарелку.

— Мадам Райская, — обратилась к Свете Олиско, — может, у вас есть какие-то идеи или просто интересные истории о чудесах вашего мира, чтобы мы попробовали их воплотить?

Учитывая то, как они недавно интерпретировали спецназ, маскировку, альпинизм и прочее, Светлана Львовна даже не сомневалась в воплощении, но вот о чем рассказывать? В итоге в ход пошли сказки, описание разных видов техники, небольшой спич о рекламе, за который лепрекон, наверное, душу бы продал, и многое, многое другое. Каких-то конкретных знаний Света не имела, просто описывала так, как понимала, в надежде, что подопечные, зацепившись за какую-нибудь идею, что-то да придумают.

А поздно вечером один очень упрямый и озабоченный гном все же опять вспомнил о безопасности, настаивая на новой комнате. Под его «конвоем» Света послушно сходила в зал с артефактом и, немного поработав над фасадом здания общежития, потом все же создала себе спальню своей мечты в ближайшей пустой комнате.

Кельда, отправленная братом посмотреть, что там вышло, сбегала в эту ни к кому не привязанную комнату и с восторгом отчиталась, как замечательно все получилось.

Уже засыпающая, как всегда, над артефактом Светлана в попытке навести напоследок лоск на крыльце здания не видела, как по шипастому яйцу побежала тонкая малиновая трещинка. Не обратили на нее внимания и гномы, торопясь подхватить сползающую со стула женщину.

Ее маленькая рука в перчатке, дернувшись, задела пальцем узкий малиновый штрих на чешуйке, и во всех комнатах общежития начали появляться часы. Настенные, каминные, напольные, большие и маленькие. Совершенно обычные и немагические, кроме одних. Тех самых! Больших и очень древних, затаившихся до поры до времени среди собратьев и ждущих своего часа.

Тик-так, тик-так...

Глава 25. Чужие тайны

Светлане Львовне снилось, что она плывет на корабле. Ее мотало из стороны в сторону, волны с грохотом обрушивались на судно и каплями звенели по металлической обшивке. Когда раздался сухой треск и громкий «бум», Света, подскочив, проснулась.

— Изенька, что происходит?! — Она в панике разглядывала разруху внутри домика, который сильно трясло, пальцы вцепились в край лавки-лежанки, а глаза метались с одного предмета на другой.

На столе, рыбками болтаясь в чашках, звенели ложечки, посреди комнаты валялся стул с отломанной спинкой, несколько чугунков, упав с шестка, перекатывались по полу, иногда останавливаясь, зацепившись за скомканный полосатый половичок. Печка хлопала заслонкой, словно кашляя, и выпускала небольшие тучки пепла, а на ней, вцепившись когтями в трубу, выпучив глаза и героически молча, распластался Аджарас.

Рыжий которектор вид имел шокированный и ошалевший, по-другому объяснить, почему он не издает ни звука, Светлана не могла.

Куролапый домик, по-видимому, ощущал зверя и, воспринимая его как угрозу или что-то мешающе инородное, пытался избавиться.

—