* * *

Ингрид тупо уставилась на своё отражение в зеркале.

Пока весь город праздновал Хэллоуин, ей было совсем не до праздника.

Прав был Миша. Прав. Всё летело к чертям, и зря они вообще это затеяли. Прав был Миша…

И где он теперь?

Мёртв. И совершенно непонятно, что с ним случилось. Дочь сказала, у них в Отделе никто ничего не знает — ходят только совершенно безумные слухи, один причудливее другого. Живые и мёртвые агенты Отдела гадают, что произошло с их начальством — и только бодрый старик Альтов сразу взялся за дело, временно возглавив «осиротевшее» отделение.

Вот только она понимала, из-за чего погиб Миша. Что бы это ни было — оно пришло за ним из-за их плана.

Ингрид даже пыталась в ночь на Хэллоуин вызвать дух своего покойного партнёра по заговору. Пыталась по всем правилам, со знанием дела — как-никак, она Охотник со стажем и ректор Немёртвого, кому, как не ей, разбираться в таких вещах!

Но душа Михаила не откликнулась. А это значит, что её нет на Той Стороне — либо она не свободна. Забрана кем-то, будь то демон или некротическая сущность, или привязана к какому-то предмету, или что-то ещё в этом роде.

Собраться. Ей нужно собраться и продолжать делать то, что они делали, только теперь в одиночку.

Рука Ингрид крепко сжала рукоять меча. У неё есть цель, чёрт побери. Вернуть в мир живых сына. Если ради этой цели ей придётся умереть самой — она не дрогнет, как не дрогнула, отправляя на смерть других.

Начались пары; коридоры наконец-то опустели. Вот и ей пора.

Пора заняться делами, которые больше нельзя откладывать. По крайней мере, Альтов не уехал из города — он задержится тут на неделю другую. И если у неё не получилось вызвать Михаила при помощи хэллоуинского ритуала — что ж, остались ещё другие варианты, различные средства. Она вызовет его, хотя бы на пару минут. Она узнает, что пришло за ним и что его убило. И тогда поймёт, что ей делать дальше.

* * *

Первые две пары пролетели незаметно. Это была даже немного ностальгически — просто сидеть на паре и просто учиться, как будто неделю назад ничего не переворачивало мою жизнь и не бросало в бурлящий водоворот событий.

Мы с Юми сидели на крыше Немёртвого. Наверное, только здесь и можно было укрыться от назойливых желающих расспросить меня. Я жевал сэндвич, запивая соком, а Юми сидела в телефоне, одновременно успевая и со мной болтать.

— Как думаешь, — заметил я, — сколько времени должно пройти, чтобы от меня отстали? Неделя, месяц?

— Не знаю, — покачала она головой. — Никогда не была сенсацией, прости.

— Но ты же лучшая охотница своей префектуры, или что там…

— Это мои родители лучшие охотники! — поправила она с гордостью в голосе. — А я просто одна из лучших студентов. Но к отличницам так не цепляются, как к тем, кто вернулся с того света, правда же?

Я поглядел на неё.

— Ты тоже поэтому со мной тусуешься, да?

Лучше спросить напрямую, чем ходить вокруг да около.

Юми рассмеялась.

— Если я скажу, что нет, ты мне не поверишь? Ладно-ладно, конечно, мне интересно! И в первый раз я пришла к тебе именно поэтому. Но ты клёвый, честно! Мне нравится с тобой… как ты сказал… тусоваться не только из-за того, что ты был там…

Она улыбнулась мне невинно-обезоруживающей улыбкой.

— И я знаю то, чего не знают они — ты не всё забыл.

Да уж, после вчерашнего это стало очевидно.

— У меня… есть причины не рассказывать об этом, — кивнул я. — Просто поверь.

— Верю! — с жаром поддержала она. — Верю, что когда ты будешь готов — сам всё расскажешь! А пока я буду хранить твои секреты… О, гляди!

Она развернула ко мне свой телефон.

— Наше вчерашнее приключение, — заметила она.

И действительно — на экранчике была статья о вчерашнем происшествии в парке, на концерте Гаруспика. Ну да, ну да — трудно было ожидать, что всё это пройдёт незамеченным.

— Гарустик сказал…

— Гаруспик, — поправил я. Русский язык девушки был почти идеален, и даже акцент ощущался едва-едва, но всё-таки иногда она сбивалась.

— Гаруспик, — кивнула Юми. — Он сказал, что видел молодого парня, который вырвал микрофон из его рук и спас всех — но не разглядел его лицо. Ещё сказал, что хочет поблагодарить его и вручить награду, так что пусть он откликнется. Пойдёшь?

— Вот ещё, — фыркнул я. — Чтобы стать из сенсации — двойной сенсацией?

— Вчера это не очень тебя волновало, — в голосе Юми прозвучал лёгкий укор.

— Вчера была опасность для людей, — возразил я. — А я — охотник. Вот твои родители прошли бы мимо?

— Ты студент, а не охотник, — возразила японка. — Ты первокурсник.

Я пожал плечами.

— Мы с тобой оба чуть сильнее, чем обычные первокурсники, и оба это знаем.

Она кивнула.

— Но Немёртвый — не лучшее место, чтобы это обсуждать, — подытожил я.

— Да? Почему? — не поняла Юми.

Я неопределённо поморщился. Не говорить же ей здесь и сейчас, что Кольт оставил тут где-то своих «жучков», и я понятия не имею, кто это и что.

— У стен есть уши, — коротко заключил я. — Может, нас даже сейчас кто-нибудь слушает, так что закроем тему.

— О! — Юми распахнула глаза почти до европейского уровня. — Так вот что это было…

— Было? — не понял я. — Было… что?

— Слышала, — махнула девушка рукой, указывая куда-то вниз. — Утром, перед началом пар. Мне надо было зайти в к ректору, насчёт документов. Я подошла к двери, а там ректорша и её секретарша, говорят, засекли каких-то шпионов, выкинули их с территории Немёртвого…

Мои глаза загорелись. Чего-чего⁈

— А потом ректорша ещё сказала, что её нельзя сегодня трогать и что она надеется, что это не повторится, — вспомнила Юми. — Потому что днём, после обеда, она будет занята, и никому нельзя заходить в её кабинет и даже стучать. Сказала, ей нужно провести ритуал и нельзя нарушать порядок.

— А потом?..

— А потом я постучала и вошла внутрь, — заключила Юми. — И они замолчали.

Ладно. Пусть Юми