— Мир треснул пополам! Мир треснул пополам! Мир…

Не устояв на ногах, я тоже покатился по сцене, едва не слетев с неё, но в последний момент уцепился за край.

— … треснул пополам! Мир треснул…

— А потом не треснул! — оказавшись вплотную к Гаруспику, я рванул микрофон, зажатый в его руках. Хрен там! Руки певца будто закостенели, и вырвать оттуда что-то было почти нереально.

На меня светили софиты, но в данный момент мне это было совершенно по барабану — всё равно этого никто не замечал. Уж точно не те, чьи души в этот момент сыпались в Преисподнюю, как спелая черешня с ветки.

— … пополам! — надрывался Гаруспик. Кажется, завтра с утра он будет только хрипеть и сипеть. Если, конечно, доживёт до этого момента.

— Отдай сюда! — прорычал я.

Вырвать микрофон совсем не получалось, но мне удалось притянуть его к себе вместе с руками Гаруспика — теперь казалось, что мы поём дуэтом. Второй рукой я заткнул звезде рот, а сам завопил в микрофон, стараясь хоть немного попадать в ноты:

— Мир снова целый был! Мир снова целый был! Нежить! Пошла нахрен и там осталась! Дыры! В земле затянули обратно! Те, кто упал на дно, ээээ, тоже вернулись обратно!

Кажется, теперь я официально лишился любого права критиковать тексты песен Гаруспика, но извините — времени подыскивать рифму не было. Главное — чтобы оно вошло в резонанс с играющей мелодией, иначе не подействует.

Гаруспик, к счастью, не вырывался, просто мычал мне в ладонь; похоже, ему не было никакой разницы, петь с микрофоном или без. Я же повторял свой идиотский текст снова и снова.

В какой-то момент над нами мигнули и погасли софиты, и мир погрузился в темноту. Чёрт, не тот провод, Александра! Ищи другой!

Действует? Или нет? Мне показалось, что толчки прекратились, да и трещина стала меньше, но времени вглядываться не было — нужно было петь дальше…

…музыка оборвалась на полутоне — кажется, Александра нашла-таки нужный провод — и, выпустив Гаруспика и микрофон, я обернулся к площади.

Трещина медленно исчезала; люди, приходя в себя, поднимались на ноги. Подействовало? Души, упавшие вниз, вернулись или нет?

— Что это было?.. — донеслось с площади.

— Вау! Вот это шоу!

— Невероятно!

— Я почувствовал себя так, будто на пару секунд умер… просто провалился в какую-то бездну, а вокруг ничего!

— Я тоже!

— И я! А потом всё замолчало… эй, мы хотим ещё!

Тихо выдохнув, я рухнул на доски сцены. Где-то вблизи от меня приходили в себя певец и музыканты, и я надеялся, что без софитов они не сразу заметят меня и не зададутся вопросом, кто я такой и что здесь делаю.

Полежав на досках ещё пару секунд, я встал; Гаруспик тоже поднялся на ноги, и я поймал на себя его удивлённый взгляд.

— Обслуживание сцены, — тихо усмехнулся я. — Не благодари.

И направился вниз, туда где уже стояла Александра.

Интересно, а где Юми?..

* * *

— … вау! — только и смог выдохнуть Макс. — Я думал… думал, мы уже…

— Я тоже… — Владлена трясло крупной дрожью.

— Это правда был Ад? Один из нижних слоёв?

— Спроси чего полегче, бро!

Два духа поглядели друг на друга.

— Почему мы вернулись? — поинтересовался Макс.

— Понятия не имею, — отозвался Владлен. — Зато точно знаю, что нам бы лучше отсюда убраться. Вальда мы не вычислили, лишь чудом не попали в Ад, плюс привлекли кучу внимания. Сейчас здесь будет Отдел и ещё чёрт знает кто.

— Ага. Пошли.

Пошатываясь и стараясь не слишком отсвечивать, они принялись проталкиваться в приходящей в себя толпе.

* * *

Юми задумчиво смотрела в спины двум призракам, быстро покидавшим площадь. Ей хотелось выругаться во весь голос, но она сдерживала себя.

Всё шло отлично. Ну, не совсем — всё-таки прорыв в книжном магазине не входил в её планы — но потом всё наладилось. Она уже почти втёрлась в доверие к Денису. Ещё немного, и он бы согласился пойти к ней домой, затем она расспросила бы его обо всём — и он бы рассказал ей. Про Смерть, про Ингрид и Михаила, про чёрный кристалл. Всё, что интересует её начальство из Башни.

Но нет, нужно же было появиться этим двоим и всё испортить!

Ладно… ещё не вечер. По крайней мере, Денис ни о чём не догадывается и полностью доверяет ей — уже немалый успех. К тому же, Башню наверняка заинтересует фолиант, который она унесла из книжного магазина, подстроив всё так, чтобы выглядело, будто он сгорел. Фолиант, в котором говорится, как увидеть Аббадона.

Глава 20

Аббадон, прикрыв глаза, валялся в кресле и лениво наблюдал из-под опущенных век, как я лихорадочно собираю вещи и пытаюсь вспомнить, ничего ли не забыл.

Наступил понедельник, и пора было отправляться в Немёртвый. Вернуться к учёбе и мирному быту, так, будто и не было всей этой последней недели, живых и мёртвых врагов, безумия и беготни, и суматошного Хэллоуина в её завершение. Просто собираю тетради, раскиданные среди моих вещей, которые мы с Аббадоном наскоро перетащили в Чёрную Цитадель.

Смерть молчал. Он вообще выглядел сегодня как-то… помято.

— Не думал, что у тебя вообще может быть похмелье, — заметил я.

— Иди ты, — кисло и лениво отозвался тот. — Уч-ченик.

— Это поэтому ты вчера не отзывался?

Смерть открыл глаза и мрачно на меня уставился.

— Похмелье, по-твоему? Это всё ваш сраный Хэллоуин, который вы так радостно празднуете. Ты понимаешь, что когда граница миров истончается, мою голову буквально бомбардируют всевозможные «послания» и «вызовы» со всех концов мира живых! Я слышу каждого некроманта-недоучку, которому в эту ночь пришла гениальная идея пообщаться со Смертью!

— Ого, — я приподнял бровь. — Ладно… это многое объясняет.

— Поэтому я и отпустил тебя, — продолжал он. — Поэтому и отключился ото всех. Слышать всех и сразу, тысячу голосов одновременно — препаршивое ощущение, знаешь ли.

Он встал и, пройдя к стоящему напротив мини-бару, вытащил оттуда ледяную минералку.

— … и глушатся эти голоса только самым крепким из имеющегося, — подытожил он, отрываясь от горлышка бутылки.

— А, — кивнул я. — Ну, я же и сказал — похмелье.

— Да что