– Какая еда ей необходима?

– Разве ты не видишь, что она не может ничего есть, кроме молока, – разочарованно произнесла Саломия.

– Значит, мы найдем для нее молоко. Куда вы держите путь? – поинтересовался Варавва.

– В пустыне живут люди. Однажды они спасли от смерти моего мужа. Говорят, они верят в Иисуса Христа.

– Да. Они верят в Учителя Праведности, который давным-давно был послан Богом, чтобы основать общину верных ему сынов и дочерей. В Иисусе из Назарета они признали Учителя Праведности, вновь сошедшего на грешную землю. Обитатели пустыни с радостью примут тебя, – подтвердил Варавва.

– Варавва, помоги нам добраться до общины этих добрых людей. Прошу и тебя! – умоляла Прокла человека, которого ее муж упорно желал отправить на крест.

– Твоя дочь без еды не выдержит путь до их поселений. Недалеко находится Иерихон, – размышлял разбойник, спасшийся ценой гибели Спасителя человечества. – Но если тебя ищут по приказу Тиберия, то входить в город опасно…

– Что же мне делать? – в отчаянии застонала Прокла. Рядом плакала Саломия.

– Перестаньте лить слезы прежде времени – терпеть этого не могу, – нахмурился разбойник. – Я вам помогу.

Последние слова заставили женщин высушить слезы. Они ожидали помощи от человека, от которого вроде и ждать не должно ничего хорошего. Пустынный разбойник стал последней надеждой в этой жизни для вдовы прокуратора Иудеи.

– Поступим так: с вами останется человек, который хорошо знает местность. Он продолжит вести вас к селению ессиев, чтобы не терять времени. Я же с товарищами постараюсь раздобыть молока для твоей дочери. В пути встретимся.

Шустрые всадники исчезли так же скоро, как и появились.

Оставленный за проводника иудей указал ослабевшей Прокле на коня.

– Он предлагает тебе сесть на лошадь, – догадалась Саломия.

– Я не смогу, – призналась римлянка. – Кружится голова, иногда темнеет в глазах. Боюсь упасть вместе с Марией.

Тогда вьюки, которые вез на себе ослик, переложили на коня, а освободившуюся спину верного помощника заняла Прокла с дочерью. Саломия держала подругу за руку, готовая помочь римлянке, если ту покинет сознание. Женщины рассудили: если даже случится неприятность, падение со спины ослика не причинит никому вреда.

Кавалькада тронулась в путь за иудеем. Провожатый за все время не проронил ни слова. Он лишь иногда останавливался, когда женщины не поспевали за ним, и терпеливо ждал. Причем для этого ему не надо было оборачиваться.

Мария некоторое время молчала, убаюканная размеренным шагом ослика. Но голод дал о себе знать: малютка плакала все чаще и все громче. Впереди среди песка возник островок небольшого кустарника. Иудей остановился подле него и принялся снимать вьюки.

– Может, есть смысл продолжить путь? – спросила Саломия. – Здесь мы не найдем то, что нужно малышке.

Неразговорчивый проводник указал на что-то за спинами женщин. Обернувшись, они увидели приближающегося Варавву со спутниками. Их топота беглянки не услышали из-за плача Марии.

Один из всадников вез козу. Она, казалось, не подавала признаков жизни, только молоко самопроизвольно вытекало из вымени, прижатого к боку лошади. Животное аккуратно спустили на землю, затем развязали веревки, опутавшие ноги. Коза продолжала лежать. Двое мужчин подняли ее тело и силой поставили на ноги. Неуверенно, но все же коза стояла. Варавва облегченно вздохнул.

Ослик, набросившийся вначале на кустарник, теперь с интересом наблюдал за новой гостьей. Он даже позабыл про еду, к которой (за неимением лучшей) успел привыкнуть.

Варавва сам подоил козу в маленький бурдюк. Ловкость, с которой он проделал эту чисто женскую работу, говорила о том, что дело для него было привычным. Действительно, во время скитаний, он часто натыкался на пасущиеся стада и не отказывал себе в подобной пище.

Затем спаситель тщательно омыл водой завязанный бурдюк, проделал маленькое отверстие в одном его углу и подал римлянке:

– Попробуй предложить это блюдо дочери.

Мужчины отъехали на приличное расстояние, чтобы не мешать женщинам заниматься маленькой Марией.

Однако девочка отворачивалась в сторону, едва Прокла подносила к ее губам сосуд с молоком.

– Что мне делать, Саломия?! – в отчаянии застонала Прокла.

– Она не хочет брать, потому что бурдюк не имеет твоего запаха, – нашла разумное объяснение иудейка.

Римлянка приложила бурдюк к своему телу и снова попробовала кормить Марию. Хитрость удалась. Малышка сделала глоток и замерла, видимо, поняв, что у этой еды немного необычный вкус. После недолгой паузы она вновь начала пить. Насытившись, девочка оторвала ротик от импровизированной груди и улыбнулась.

Мать от счастья разрыдалась:

– Спасибо, Господи! Благодарю Тебя за это чудо, – сквозь льющиеся ручьем слезы шептала она.

Саломия не выдержала и тоже расплакалась.

– Что у вас там? Девочка не стала пить? – встревожился Варавва.

– У нас все хорошо. Девочка выпила молоко и улыбается, – ответила Саломия.

– Странные вы существа – женщины. Когда вам плохо – плачете; хорошо – опять плачете.

Саломия вдруг рассмеялась:

– Посмотри на своего ослика. Какой он у тебя шустрый.

Прокла обратилась в сторону, куда указала Саломия, и тоже не смогла удержаться от смеха. Ослик в это время лизнул козу в щеку. Кормилице, видимо, понравилось, и она подставила ослику другую сторону мордочки.

– Если уже смеетесь, то будем собираться в путь, – предложил Варавва. – Иначе нам не добраться сегодня до Асфальтового озера.

– Почему провожатый, которого ты оставил, все время молчит? – спросила Варавву Саломия.

– Еще недавно он был слишком разговорчив. Боюсь, своей болтовней он бы вас утомил.

– Что же теперь заставляет молчать твоего друга?

– Отсутствие языка. Он потерял его за лжесвидетельство, – пояснил разбойник. – А письменным словам обучиться не успел. Потому я и послал беднягу с вами: если бы вы попали в руки римлян, то он не смог бы даже случайно сболтнуть лишнего.

Остров в пустыне

Пестрая кавалькада поднялась на очередной холм, и женщины с облегчением вздохнули. Перед ними раскинулся небольшой оазис. Рядом с островком буйной растительности, прямо на песке, стояло много строений, жилых и хозяйственных. Дома, мастерские и цистерны для хранения воды напоминали корабли, причалившие к заветному острову. Было бы легче переносить особенности пустынного климата, если б дома находились прямо в оазисе, но жители берегли каждый клочок земли, который был способен принести урожай, – даже в ущерб собственному комфорту. Все пространство между величественными финиковыми пальмами было занято под огород. Более того, трудолюбивые жители пытались отвоевать у пустыни еще немного территории. Песчаное поле по периметру было засажено молодыми пальмами. А внутри квадрата копошилось полтора десятка людей. Одни собирали корзинами песок и выносили за пальмовую алею, насыпая защитный вал. Другие несли на расчищенное место навоз, листья, кору, отходы