– Боюсь, этому ребенку никогда не придется жить среди римлян. Так что имя скорее поможет ей устроиться среди народа, который ее не отвергнет.

Через две недели в доме Проклы появится вестник, который навсегда изменит ее образ жизни, место жительства, положение в обществе… все. Впрочем, женщина понимала, что спокойно жить в апартаментах мужа ей не доведется; она давно ждала чего-то подобного, что изменит ее судьбу…

Прокла закончила кормление маленькой дочери и положила ее в кроватку. В это время появился человек, которого она меньше всего ожидала, и желали видеть. В комнату вошел декурион Луций. Зная, что он в свое время помог легату Клавдию отправить в заточение Пилата, Прокла инстинктивно взяла малышку на руки и прижала к груди.

На этот раз грозный декурион был не похож на самого себя: он выглядел подавленным и долго мялся, прежде чем начать речь:

– Не беспокойся, Прокла, я не причиню зла тебе и твоему ребенку. Однажды я плохо поступил с твоим мужем, исполняя приказ начальника. Теперь не хочу повторить свою ошибку в отношении его жены. Твой муж…

Луций замолчал – точно так же, как двумя неделями ранее Саломия долго не решалась передать ей черную весть, но и не могла обманывать подругу.

– Говори, – произнесла женщина. – С ним что-то случилось?

– Его больше нет. Тиберий приказал казнить Понтия Пилата.

Женщина отреагировала на событие, о котором ей уже сообщила Саломия, более неистово, чем ожидала сама. По правде, она, после слов Саломии, оставляла маленькую призрачную надежду; на сей раз официальный, можно сказать, источник погасил последнюю искру надежды. Прокла тихо вскрикнула и прижала девочку к себе, словно пытаясь ее защитить от вести, лишившей отца. Малышка от слишком сильных объятий матери проснулась и заплакала. Они так и плакали вместе. Наконец мать опомнилась и прошептала:

– Прости, Мария, я сделала тебе больно.

– Боюсь, на этом печальном известии твои беды не окончились, – произнес декурион, терпеливо ждавший, пока женщина придет в себя и начнет воспринимать его речь. – Наместник Сирии, Лакий Вителлий, назначил новым прокуратором Иудеи своего друга Марцелла. Вчера он прибыл в Кесарию и первым делом распорядился доставить вдову Понтия Пилата в кесарийский преторий. Я скакал всю ночь, чтобы предупредить тебя об опасности.

– Чего мне следует ожидать?

– Наш император слаб и стар, его дни сочтены. Ему, видимо, скучно одному отправляться в мир мертвых, Тиберий убивает все чаще и больше римлян – по малейшему поводу или подозрению. Он принял за правило, отправив к палачу врага, уничтожать всю его семью. Таковы слухи, и я склонен им верить.

– Что же мне делать? – спросила Прокла скорее себя, чем Луция.

– Тебе с ребенком нужно укрыться – и чем дальше от Иерусалима, тем лучше. Был бы рад помочь, но у меня нет хороших знакомых среди иудеев, а ни один римлянин тебя не примет, – с искренним сожалением промолвил декурион. – Теперь я должен вернуться в Кесарию. Удачи тебе, Прокла! Она тебе сейчас необходима, как никогда.

– Благодарю за предупреждение, Луций.

Некоторое время Прокла оставалась на месте, покачивая на руках ребенка. Нежно убаюканная дочь снова сомкнула глазки и погрузилась в безмятежный детский сон. Чувствуя ее тонкое дыхание, успокоилась и Прокла. Страх потревожить сон дочери не дал ей остаться наедине со своим горем, а стремительно бегущее время не оставляло ни единого мгновения для переживаний.

Едва женщина уложила спящего ребенка в кроватку, жажда деятельности охватила все ее существо. Прокла немедленно передала свой разговор с декурионом Саломии.

– Неужели все так плохо? Разве римляне могут убивать женщин? – ужаснулась иудейка. – Может, Луций врал или что-то напутал?

– Луций не мог врать, я видела его глаза. Главный вопрос в том, что я не знаю, где можно укрыться с маленьким ребенком, – в растерянности произнесла римлянка. – Твое жилище отпадает сразу – все знают, что мы подруги.

– Я знаю надежное место, – неожиданно произнесла Саломия и добавила с меньшим энтузиазмом: – Но до него трудно добраться.

– Для начала скажи, где оно?

– Помнишь кумранских отшельников, которые не дали погибнуть твоему мужу в пустыне, а потом пытались вызволить из темницы, в которую заточил собственный легат. Они тебя укроют. У кумранитов[17] в пустыне есть такие поселения, о которых не знают не только римляне, но даже иудеи.

– Как туда добраться? Если я воспользуюсь проводником, он предаст за вознаграждение, едва вернется в Иерусалим. Я не могу даже воспользоваться услугами рабов или носильщика из той же предосторожности.

– Тебя провожу я, – решительно произнесла Саломия.

– Но хорошо ли ты знаешь путь? Мой муж едва не погиб в пустыне, пока вышел на селение этих добрых людей. – Прокла опасалась больше не за себя, а за малышку, которой предстояло вместе с ними проделать опасный путь.

– Лет десять назад я была в поселении ессиев на берегу Асфальтового озера. К ним ушел дядя моего мужа, и мы вместе его навещали, – без прежней уверенности в голосе произнесла Саломия. – Дорога нелегкая, нам придется одолеть безжизненную пустыню. Но иного выхода я не вижу.

– А как твой муж отнесется к такому путешествию? Как ты оставишь свою дочь – чудесную Семиду? – несмотря на собственные неприятности, Проклу волновалась, как бы слишком горячее участие Саломии в ее судьбе не повредило подруге и ее семье.

– Ты же знаешь, Прокла, все золото мира – ничто в сравнении с моим мужем. Он меня поймет, и будет рад оказать тебе помощь. И дочь меня поймет. Господь не позволил любимой Семиде покинуть нас, теперь я перед Ним в большом долгу. Опасность угрожает маленькой Марии, и я должна сделать все, чтобы вернуть долг Господу.

Подруги начали готовиться к предстоящему путешествию. Саломия более ясно понимала, что может понадобиться в дороге, и потому ее присутствие оказалось чрезвычайно полезным. Спустя немного времени, Прокла, глядя на груду вещей и продуктов для нее и дочери, с ужасом задалась вопросом:

– Как мы все это унесем?

– Есть же ослик, на котором твоя служанка возит продукты с рынка, – напомнила Саломия.

– Действительно! – обрадовалась Прокла. – И я всегда удивлялась выносливости этого животного.

– Тогда не будем терять время. Ты все это грузи на ослика, а я предупрежу мужа и соберу необходимые в дороге вещи… Да! У меня же твои деньги. Их возьмем с собой?

– Поступим так: возьмем половину – это немалая сумма. А вторая половина пусть остается у тебя.

– Ну, я домой и снова к тебе…

– Подожди, Саломия. Нам нельзя отправляться вместе от моего дома. Боюсь, это может повредить тебе и твоему мужу. Лучше, если мы покинем