Но это чувство тотчас же отступило. Детлеф был технарем, обученным не предаваться сомнениям или воображению, а находить наиболее верные и быстрые решения поставленной перед ним задачи. Он внимательно осмотрел повреждения той части ТПМ, которую уже откопали, и через переводчиков общался с инженерами на поверхности и со своими товарищами под землей, обсуждая возможные варианты дальнейших действий.

И в это самое время откуда-то глубоко из недр горы раздался чудовищный звук. Детлефу за всю свою жизнь не приходилось слышать ничего подобного. Этот звук ближе всего был к голосу, который можно услышать во сне.

Все инженеры и рабочие моментально остановились и затихли. Не было слышно ничего, кроме шума воды. У каждого на лице было написано недоумение, дыхание участилось. Может быть, через несколько секунд, а может, и через полминуты свет внезапно погас. «Опять вырубилось питание!» Детлеф услышал, как Ли Жун-сян громко крикнул, как будто пытаясь всех успокоить. Рабочие были явно хорошо обучены, и никто не убежал в панике, все сохраняли спокойствие. Только дыхание не поддавалось контролю, и казалось, что в темноте притаились не туннелепроходчики, а бесчисленные неизвестные звери. Окружавшая их невиданная тьма была абсолютной тьмой в сердце горы. Спустя мгновение еще один такой же отдаленный звук донесся из недр горы, словно предыдущий звук был шагом правой ноги исполинского существа, а теперь оно ступило левой… А затем сразу же последовал третий звук, будто кто-то зашагал, приближаясь к пещере… Или нет, скорее все-таки удаляясь от пещеры.

«Цзоу! Уходим!» Детлеф знал это слово по-китайски. Услышав команду Ли Жун-сяна, все инженеры и рабочие бросились к выходу из пещеры. Когда они добрались до выхода, то все еще не могли оправиться от ужаса: опираясь руками на каменные своды или стоя на коленях на земле, они с трудом переводили дыхание. Но ведь там, в глубине пещеры, настоящего обвала так и не произошло. Однако для всех них это было абсолютно неважно, был обвал или не было обвала. В пещере возникла странная, гнетущая атмосфера, которая не позволяла людям оставаться там. И каждый это почувствовал.

Позднее Детлеф читал рапорты о случившемся. Он понимал, что момент, когда весь свет погас, длился не больше одной минуты, после чего подключилось резервное питание. Но все, кто находился в пещере, выбравшись оттуда, думали, что электричества не было по крайней мере минут десять. Детлеф снова и снова пытался восстановить в памяти: этот промежуток времени длился в сознании или в реальности? Ведь электричество отключилось на короткий момент, при этом ничего серьезного не произошло. По словам Ли Жун-сяна, начальство заставило его удалить все данные об этом случае, чтобы не было лишних проблем. Детлеф подумал, что если бы он был начальником, то, наверное, принял бы точно такое же решение. Что же это был за звук? В рапортах о нем, конечно же, ни слова не было. Он спросил у Ли Жун-сяна, который дважды попадал под обвалы, приходилось ли ему слышать что-нибудь подобное, и тот ответил:

– Ничего подобного не слышал. Во время обвала четко слышно, как падают камни, трескается скальная порода. Но в тот раз звук был… Ай, да ты сам тоже слышал, похоже было на грохот исполинских шагов.

Грохот исполинских шагов. Детлеф решил, что эти слова точно выражали его собственные мысли на этот счет.

Первоначально задача по спасению ТПМ не представляла особых трудностей, но после эвакуации персонала произошел еще один обвал, и ситуация значительно усложнилась. По оценкам Детлефа, расходы на ремонт ТПМ практически сравнялись с ценой покупки нового оборудования. У него ушла целая неделя на написание отчета, вывод которого был следующий: на ремонт уйдет не менее тридцати восьми месяцев. После многочисленных консультаций инженерное бюро решило осуществить демонтаж ТПМ и перейти на данном участке к буровзрывным работам.

Детлеф на всю жизнь запомнил тот 1997 год, когда Гонконг вернулся в состав Китая, особенно те последние дни перед католическим Рождеством. Когда он вернулся из инженерного бюро в гостиницу в Тайбэе, дождя не было, улицы города обволакивал голубой туман, сырой и холодный. Хотя христиан на этом восточном острове было достаточно мало, но казалось, что все были увлечены этим религиозным праздником, и повсюду стояли огромные рождественские елки.

Когда Детлеф, сидя с Сарой в берлинском кафе, в первый раз рассказал эту историю, он полушутя, полусерьезно спросил ее:

– Мы оба с ним решили, что это были звуки шагов. Но откуда в том туннеле могли взяться звуки шагов?

– Кто его знает. – Решив, что ее ответ был слишком небрежным, Сара добавила: – Знаешь, я вот двадцать лет занимаюсь океанологией, и заметила одну вещь. В каждом месте звук или голос моря бывает особенный, абсолютно разный. Внимательно прислушиваясь, еще можно определить, ветер это или шум прибоя, или звук рыбы, подпрыгивающей и бьющей по поверхности воды. С горами такая же история, не так ли? Точно так же, как есть голоса моря, о которых мы еще не знаем, вероятно, есть много голосов гор, которые мы не слышали. Вот например, если какое-нибудь дерево исчезнет, тогда звуков, которые издает это дерево на ветру, мы больше никогда не услышим. С этой точки зрения, возможно, из пещеры донесся какой-то голос горы, о котором мы еще ничего не знаем.

Детлеф не просто понял ее, ему даже показалось, что эта девушка прочитала его мысли. На самом деле, Детлеф обладал особо острым слухом, и потому геологоразведка и бурение его так увлекали. Но он продолжал упорствовать: – И все-таки, ты слишком персонифицируешь…

– Персонифицирую? А что, нельзя персонифицировать? – улыбнулась Сара, и от этой улыбки у Детлефа забилось сердце.

– Ты больше похожа не на ученого, а на поэта.

– Я поэт и ученый, – парировала Сара. – Хотя, если подумать, мне больше нравится быть поэтом.

Детлеф смотрел на маленькое ушко Сары и думал, что оно похоже на застенчивого маленького зверька, прячущегося за огненно-рыжими волосами.

Машина проезжала по последнему участку туннеля. Рядом с цветными мозаиками на стенах километраж сократился до единиц, вдалеке уже было видно, как свет бьет в туннель снаружи. Обращаясь к Ли Жун-сяну, Детлеф сказал:

– Все-таки проложили туннель, просто невероятно – сквозь такую гору!

– Конечно. – В голосе Ли Жун-сяна не угадывалось ни гордости, ни каких-либо других эмоций. – Помнишь, когда я встретил тебя в аэропорту в первый раз, потом в машине тебе рассказывал, что недавно женился? А теперь моя старшая дочь уже замуж вышла, дети пошли!

– Только туннель этот пятнадцать лет прокладывали. Положа руку на сердце, как ты думаешь, эти пятнадцать лет стоили того, чтобы сэкономить час на дорогу?

– Стоили? Я не знаю, никогда об этом не думал, это же моя работа. Моя работа не в том, чтобы раздумывать, стоило это того или не стоило.

– А сердце горы опустело, – заметила Сара.

– Что-что?

– Нет, ничего. Просто я подумала об этой прекрасной горе, у которой теперь пустое сердце, – сказала Сара. Лампы в туннеле работали в ситуационном режиме. В последние годы появились новые технологии, и в прошлом году в туннеле поменяли освещение. Выглядело это так, как будто на стенах туннеля были световые люки, и свет падал сквозь них прямо с неба. На искусственное освещение было совсем не похоже. В тот самый момент, когда автомобиль выехал из туннеля, искусственный свет уступил место естественному. На въезде в туннель погода была неплохая, и никто не ожидал, что с другой его стороны будут мрачноватые облака.