Я не смогу с этим жить.

В «Октябрь» возвращаемся на такси. Еле тащу свою задницу по лестнице. В холле небольшая стайка пожилых дам. Тут вечно какие-то мероприятия проводят. Похожие на собрания секты или мошенников, которые что-то продают. Одна фигура выделяется.

Молодая девушка. Красивая. Дорого и стильно одета.

Я сразу понимаю кто это. Бледнею. В голове шум, уши закладывает.

Протягиваю сыну карту.

— Поднимитесь в номер, я… я зайду в сувенирную лавку.

— Я с тобой, мам, можно?

— Рит, не сейчас, я не буду покупать, приценюсь.

— Ну, ма-ам!

— Рита, в номер! — очень резко говорю. Я так с детьми не разговариваю обычно. Зато сразу понимают.

Остаюсь одна, и она подходит.

— Здравствуйте, Мила… Милана.

— Добрый день.

— Я тоже Мила… Людмила. Жена Арсения.

Глава 36

Я, как ни странно, чувствую какую-то легкость.

Может, потому что я не буду врать?

Не буду. Скажу ей всё, как есть.

Мы сидим в углу кафе при гостинице. Оно почти всегда пустое.

Второй угол кафе за сегодня, не многовато ли?

— Вы простите, что я так… пришла.

Она прощения просит? А у меня ком в горле.

Красивая девочка. Ладная. Молоденькая. Как картинка.

И в то же время я понимаю, почему Арс её не полюбил.

Она не для него.

Можете считать меня глупой, можете думать, что я просто выдаю желаемое за действительное. Но есть женщины, которые созданы для определённого типа мужчин. Мужчин властных, самцов, доминантов, привыкших всё решать. И вроде бы Арс такой, да? Но нет.

Арс как раз не мужчина-отец. Он мужчина-муж. Это редкий экземпляр, но такие тоже есть. Он будет опекать и властвовать, но в то же время ему нужна женщина равная.

Может и я не очень подхожу на эту роль.

Или может ему просто не нужна совсем уж девочка?

Хотя, что я вообще понимаю? Что я знаю об их жизни?

Может там всё иначе? Может он просто… еще не понял какое сокровище с ним рядом.

Но он поймёт. И будет мне благодарен за то, что я его отпустила.

— Людмила, я… простите меня, я… — не могу говорить, в горле ком, и слёзы текут.

— Вы его любите? — она говорит очень тихо.

— Это не важно.

— Важно. Очень.

— Нет. Я уеду завтра утром, я тут с детьми, вы видели, я уеду и удалю его номер, и больше не буду с ним общаться, видеться. Я вам обещаю.

— Я его люблю с двенадцати лет. Я на него всегда смотрела с восхищением. Дядя Север. Он мне привозил подарки, кукол красивых из разных стран. Мне уже не нужны были куклы, он стал привозить красивые платья. Я решила, что это потому, что он тоже влюблён и ждёт, когда я вырасту.

Она мнёт салфетку в руках, потом берёт чашку с капучино. Там на пенке сердечко. Она отпивает немного и сердечко исчезает. Разбивается сердечко.

— Я ни на кого больше не смотрела. Мне восемнадцать исполнилось, я ждала, что он приедет поздравить и сразу предложение сделает. А он не приехал. Я на неделю слегла. Узнала, что он с какой-то женщиной в Италии.

Смотрю в окно. Еще не поздно, но улица пустая, тут вообще как-то мало кто ходит. Дома напротив серые. Я помню, что за этими домами в переулке очень милый чешский ресторан, там вкусный гуляш, который подают в хлебе, просто пальчики оближешь.

Вообще, если говорить честно, то Питер — это еще и про вкусно покушать. Не только величие архитектуры, музеи, парки, Нева. Но и пышечные, пирожковые, раменные, ресторан с лучшими хот-догами, бургерные, пиццерии, причём все они доступнее как-то чем в Москве. Есть рестораны с претензией, изысканные, неординарные, даже странно, что в Питере нет заведений с Мишленовской звездой…

— Вы такая красивая…

— Что? — растерянно поворачиваю голову.

— Я думала, вы обычная самка, просто… дама легкого поведения, с которой можно время провести, я не могла поверить, что он… Что Арс влюбился.

— Он не…

— Да.

— Мила…

Так странно называть другого человека своим именем! В моём окружении никогда не было ни одной Милы, Миланы, Людмилы…

— Люда, меня называют Людой, папа зовёт Люся… Извините, что я пришла. Я не знаю зачем. Больно очень.

Вижу, как кривится её лицо, как силится она не заплакать.

Боже, она же девочка совсем! Девочка! Сколько ей? Двадцать два? Три? Арс говорил, я не помню. Я старше почти на целую жизнь.

— Прости меня, я не хотела, — перехожу на ты, накрывая её руку своей. Мне так хочется её обнять, хотя я понимаю, насколько это неправильно, нерационально. Глупо, наверное. Но я почему-то сейчас ощущаю, что у нас с ней общая боль. Общее горе. Хочу объяснить ей, хоть как-то оправдаться. — Я не знала…Я не знала, что он женат, Я бы никогда…

— Я его очень сильно люблю. Очень.

— Я бы не стала. Меня… мне муж изменил, ушёл к молодой балерине. Я с детьми. Это всё так неожиданно. Жила, жила нормальной жизнью, семья, муж любимый. Я думала, что любимый, я…

Говорю, говорю, говорю… Про Олега, балерину, фарфоровые статуэтки зачем-то, раф.

— Север любит чёрный кофе.

— Он любит раф.

Мы смотрим друг на друга. Жена и любовница. Вечная борьба. Вечная война.

Я не хочу с ней воевать.

Я не могу.

Это не достойно. Это низко.

Любовь всё искупает? Как бы не так.

— Я уеду, Людмила, я вам обещаю. Больше я Арсения не побеспокою. И вас тоже.

— Он вас любит.

— Разлюбит.

Говорю сухо. Я верю в это. Разлюбит, да. Куда он денется?

У него прекрасная жена, сын. Работа,