Слишком много дел для пятидневной рабочей недели, и сегодня мне нужно посетить восстановительные работы района Ривер-Вью. В график мы вписываемся, но я хочу убедиться в этом воочию.

Когда я захожу в офис, Шэрон и Бринн уже там. Шэрон хмуро смотрит на экран компьютера, ее очки сдвинуты на нос, а Бринн сидит на диване в углу с книгой.

— Доброе утро, — приветствую я, кивая Шэрон, затем переводя взгляд на Бринн. — Какое сегодня слово, Босс?

— Осложнения, — отвечает Бринн, не отрываясь от книги. — Существительное. Неудобная или неловкая ситуация.

Я подхожу к кофейнику и наполняю термокружку, потом поворачиваюсь и смотрю на Шэрон.

— У известной рок-звезды возникли осложнения с окружившей ее толпой фотографов, и ей пришлось бежать со сварливым местным жителем и его умной дочерью.

Я недовольно смотрю на нее, а она смеется, и к ее смеху присоединяется смех Бринн.

— Пять с плюсом, мисс Шэрон! — восклицает Бринн сквозь хихиканье.

— Как она выглядела? — шепчет Шэрон. Я устремляю взгляд в пол и проглатываю немного горячего кофе.

— Нормально, — лгу я. Она выглядела хорошо. Даже великолепно. От ее вида чертовски захватывало дух. — Она выглядела прекрасно.

— Она что-нибудь сказала?..

— Заставила меня подписать соглашение о неразглашении и назвала снисходительной задницей. Вот и все.

Шэрон долго ничего не говорит, достаточно, чтобы я заставил себя взглянуть ей в глаза. Она смотрит на меня, нахмурив брови.

— Когда начнутся выездные съемки? — спрашивает она, и я стискиваю челюсти.

— Через три-четыре недели.

— Все еще хочешь оставить Бринн со мной?

Я резко киваю, затем поворачиваюсь к дочери, заканчивая разговор.

— Босс, сегодня я еду на место восстановительных работ. Поедешь со мной или останешься с мисс Шэрон?

Она смотрит на меня и поджимает губы, обдумывая предложение.

— Можно мне пообщаться в видеочате с Кэмерон?

Лучшая подруга Бринн, Кэмерон, на лето отправилась навестить семью в Коннектикут. Для Бринн это была значительная перемена, так как она привыкла видеть Кэмерон каждый день, тем более что Кэмерон на самом деле единственная подруга Бринн. Некоторое время я пытался устраивать детские праздники и вовлечь ее в другие занятия, чтобы она знакомилась с другими детьми, но Бринн довольно быстро пресекла мои попытки.

Несмотря на ее любовь к школе, большинство детей ее возраста ей не интересны, а она не интересна им. Мне кажется, для них она слишком умна. Я не говорю ей этого, потому что не хочу растить высокомерного ребенка, но она знает. Бринн достаточно Кэмерон, мисс Шэрон, меня и ее книг. Она утверждает, что не одинока, что больше друзей ей не нужно. Я понимаю, но все еще надеюсь, что в конце концов она найдет себе друзей.

— Да, ты можешь пообщаться с Кэмерон в видеочате.

— Тогда я останусь здесь.

Я стараюсь, чтобы она не увидела моего облегчения от ее согласия, затем прощаюсь и ухожу.

Дорога до моего родного города занимает около часа, и все это время я держу радио выключенным. Въехав в город, направляюсь прямиком на строительную площадку Ривер-Вью. Мои ребята уже вовсю работают, когда я паркуюсь у бордюра и вылезаю из грузовика, в качестве примера нахлобучив на голову каску.

Проект завершен примерно на 75 %. Район состоит из одиннадцати домов, восемь из которых мы уже построили. Если все пойдет по плану, к середине осени все должно закончиться.

— Леви, — приветствует меня Маркус, мой руководитель проекта, затем указывает на стоящую передо мной постройку. Она почти похожа на дом. — Сегодня заканчиваем прокладку трубопровода.

Я иду за ним на стройку и здороваюсь с субподрядчиками, устанавливающими трубопровод. Маркус проводит меня по комнатам, показывая прогресс, и я печатаю заметки на телефоне, чтобы отправить их Шэрон. Электропроводка выглядит хорошо, прокладка трубопровода идет полным ходом и к концу дня должна быть завершена, и если в начале следующей недели удасться пригласить сюда инспекторов, до выходных сможем приступить к изоляции.

Дав добро Маркусу на продолжение работ, следую за ним в соседнее здание, чтобы проверить там то же самое. Здесь еще не так много сделано, бригада только приступила к установке электропроводки, но нам повезло. Благодаря хорошей погоде и нашему частному инвестору, чьи деньги делали свое дело, строительство продвигается быстро.

— Выглядит хорошо, правда? — спрашивает Маркус, когда мы снова выходим на солнечный свет. — Дело движется быстро.

Я хмыкаю в знак одобрения, смотрю на часы и говорю ему, что около полудня Шэрон пришлет ланч. Быстро обхожу часть готовых домов, а затем еду в последнее место, где хочу быть, но куда мне не позволяют не поехать совесть и чувство вины.

Припарковав грузовик у обочины, иду по тротуару к двери. Кустарники аккуратно подстрижены, клумбы прополоты и мульчированы. Должно быть, недавний визит ландшафтных дизайнеров. Я взбегаю на окружающее дом крыльцо и стучу в дверь, затем жду.

Моей матери требуется тридцать секунд, чтобы открыть дверь, еще две, чтобы заглянуть мне за спину, а затем хмуро уставиться на меня. Не говоря ни слова, она открывает дверь шире и жестом приглашает войти.

— Мам, — киваю я, сбрасывая туфли и следуя за ней на кухню. Я сажусь за стол, а она заваривает кофе. — Двор выглядит красиво. Кого ты заставила это сделать?

— Сын Беверли Виндзор сделал это для меня.

Она переводит взгляд ко мне, затем возвращается к задаче по подсчету ложек кофе и высыпанию их в фильтр. Хочет, чтобы я чувствовал себя виноватым за то, что сын Беверли Виндзор занимался ее двором, а не ее родной сын. Я же не испытываю ни грамма вины.

— Он хорошо поработал, — хвалю я.

Она усмехается и достает из шкафа две кружки, затем ставит их на стол. Одну — передо мной, а другую — перед стулом, на котором всегда сидит. Я встречаюсь с ее суровым взглядом и готовлюсь к тому, что, как я знаю, грядет.

— Мог бы привести мою внучку, — говорит она стальным голосом.

Я медленно вдыхаю. Никакого «привет, как дела». Сразу переходит к ссоре. Ничего удивительного.

— Бринн не захотела ехать, — четко произношу я. Не считая малейшего изгиба ее бровей, нет никаких признаков того, что она меня услышала.

— Я не видела ее больше месяца.

Я киваю. Знаю, сколько времени прошло.

— Ей всего семь, — огрызается мама. — Она ребенок. Ты даешь ей слишком большую свободу в праве голоса. Она не должна диктовать, когда и как часто видеться со своей бабушкой.

Я барабаню пальцами по бедру. Наклоняю голову из стороны в сторону, пытаясь снять часть нарастающего напряжения.

— У нее есть своя голова на плечах, — констатирую я. — Я не буду принимать решения