Вот здесь они и ошиблись! Возможно, для кхиров длительное воздержание нестерпимо, но не для человека. Во всяком случае, Давид Ароян многие годы прекрасно обходился виртуальными любовницами. Разумеется, здесь психофильмов в его распоряжении нет. Но фантазировать никто ведь не запрещал! Он не собирается потакать королевам в их гнусных экспериментах. Придётся достопочтенным хозяюшкам золотого дворца выдумать что-то изощреннее женских грудей. Пусть сделают следующий шаг. Каждое их действие — это очередной информационный пакет. Он будет изучать ртаари по их же поступкам.

* * *

Обедали молча. Давид не мог относиться к Тассит, по-прежнему. Она была не только товарищем по несчастью. Осознание, какая роль ей отведена, заставляло воспринимать туземку… женщиной?! Давид ловил себя на том, что украдкой поглядывает на её руки, на обёрнутую тканью грудь.

За ужином стало ещё хуже. Отправив очередную ложку орче в рот, Ароян неожиданно сообразил, что пища, которую он ел весь этот месяц, приготовлена на молоке сидящей рядом женщины. А как иначе? Она единственная арт тирча Джасжарахо в ц’Аэре, а орче впрок не готовят. До этого дня он не задумывался, привык не заострять внимания на содержимом тарелок. Теперь и это воспринималось по-другому.

Вкус каши от такого «открытия» конечно же не изменился, но руки невольно задрожали. Потребовалось некоторое усилие, чтобы проглотить следующую порцию. Заметила ли напарница заминку? Вряд ли, была занята своими мыслями.

Как только представилась возможность, Ароян уединился в собственной спальне. Следовало привести в порядок мысли. И эмоции.

Ему это почти удалось, так что утром вчерашние переживания казались фантастическим бредом. Тассит была инопланетянкой, планы ртаари — если они существовали в действительности, — наивны и обречены на провал. А на востоке уже поднималось солнце, обещая очередной погожий день. Никакие сомнения не мешали завтракать, каша опять превратилась в забродившую смесь овощей и круп, приправленную соком.

После трапезы следовало поработать. Этот мир предоставил ему время лучше познакомиться со своими обитателями, не стоило пренебрегать такой возможностью. Давид вновь погрузился в изучение саги о похождениях Тайриш. Следующие страницы книги повествовали о подготовке к празднику Лазоревого Дня и фантазиях девушки о предстоящей встрече с ртаари. Неизвестный автор был талантлив, даже Давид смог это оценить. Рисуемые картины получились такими яркими и чёткими, что не стоило труда вызвать их в собственном воображении. Автор саги мог бы стать отличным драматургом психофильмов. Давид больше не жалел, что занялся чтением. Рукопись позволяла взглянуть на ртаари глазами кхиров. Пока что описывались одни фантазии, но если автор побывал когда-либо в числе Избранных из Избранных…

Всё же книга предназначалась не для познавательного чтения. Это был любовный роман, даже эротический, умело воздействующий на эмоции. Ароян сам не заметил, как начал представлять себе Тайриш. Почему-то она получалась очень похожей на его соседку по дому. Такая же беленькая, с круглыми упругими грудками.

Вспомнилась сценка у водопада. Никакое это было не подглядывание, он только изучал жизнь аборигенов! Разрешив таким способом морально-этические сомнения, Ароян снова отправился к гротам. С тайной надеждой встретить там Тассит.

На этот раз он опоздал, пришёл вторым. Девушка сидела, прислонившись к стволу дерева, задумчиво смотрела на искрящиеся струйки воды. Давид нерешительно остановился, раздумывая, не следует ли тихо улизнуть. Пожалуй, следовало — на коленях Тассит лежал раскрытый альбом, пальцы сжимали стило. Но не успел, его заметили.

— Я заняла твоё место? — мгновенно всполошилась девушка. — Я мешаю?

— Нет-нет, сиди! — замахал руками Давид. — С чего ты решила, что это место моё?

— Я так подумала. Ты же пришёл сюда читать? — она указала на рукопись под мышкой.

— Да. А ты? Пишешь что-то?

Давид опустился рядом на траву. Тассит быстро перевернула лист, отложила альбом в сторону. Только потом ответила:

— Пытаюсь записывать ощущения и впечатления.

— Это стихи? О любви?

— Д…да.

— Посмотреть нельзя?

— Нельзя. Они слишком плохие. Я не умею правильно передавать айри словами. В Джасжарахо хранится много хороших стихов, лучше прочитай их.

— Ишбит дала мне эту книгу, — Ароян развернул на коленях старую рукопись. — Это хорошие стихи? Сага о девушке Тайриш.

— О Тайриш? Ишбит хочет, чтобы ты прочёл это?! Почему?

Тассит явственно вздрогнула, услышав имя героини. Нерешительно потянула листочки к себе, пробежала глазами по странице. Давид удивлённо переводил взгляд с рукописи на собеседницу.

— Что-то не так?

— Да, это она. Самая старая книга, какую я видела. Каждый рой пишет свои книги, но самые лучшие из них орайре переписывают для всего племени и дарят Первым Матерям в дни Кхи-охроэс. Эту принесла в Джасжарахо первая со-ртох тирча.

— Сколько же ей лет? — Давид недоверчиво потрогал желтоватые, гладкие на ощупь страницы.

— Точно не знаю. Может быть, шестнадцать хисов, или тридцать два. Или сорок восемь. Трудно измерить время, оно не оставляет следов.

В восьмеричной системе счисления кхиров хисом называли двухсотпятидесятишестилетний период, наибольший именованный временной промежуток. Ароян мгновенно перемножил. Даты получались абсолютно нереальные. Рукопись, которую он держал в руках, уже была очень старой, когда древнейшие цивилизации Земли лишь зарождались. «Время не оставляет следов»… Вряд ли кто-то из его соплеменников согласился бы с таким утверждением.

Тассит заметила недоверие на лице Давида, поняла его по-своему:

— Это бумага ртаари, она не такая, как ткань фэху. Не горит, не стареет. Лучшие книги пишут на ней. — Она помолчала. Затем добавила: — Книга о Тайриш — самая лучшая. И самая страшная! Мало кто из арт решались начать её, и только Ишбит дочитала до конца. Она ведь обязана, как Первая Мать.

— Что же в ней такого страшного? По первым страницам не скажешь, — новость Давида заинтриговала. Положим, в возрасте рукописи он сильно сомневался. Но в её ценности — нисколько.

— Ты ещё плохо знаешь наш мир и наш язык.

— А сама ты читала?

— Начинала… Я не успела прочесть до конца.

— Давай будем читать вместе. Заодно объяснишь вещи, которые я не понимаю.

Неожиданно Тассит смутилась.

— Читать такую книгу вдвоём? Это… будет не легко. Мне нужно подумать.

Фраза звучала более чем загадочно.

* * *

После обеда Давид обычно часик-другой валялся на мягком матрасе в спальне. Виталинский день был