— Русит больше не принадлежит рою Джасжарахо. Она — орайре Кхарит-Джуга. Женщина Дади теперь Тассит. Так будет до следующего Лазоревого Дня. Потом Дади сможет вернуться в Джасжарахо, отдать айри другим женщинам роя.

— Но это полная ерунда! Мы с Русит пришли из другого мира, мы не такие, как вы! Мы можем научиться жить, как кхиры, но думать, как кхиры, видеть этот мир, как кхиры, не сможем. И уж тем более не сможем изменить наши тела! Ведь это же очевидно!

— Дади, ты говоришь очень громко, не нужно. Я слышу твои слова, они звучат правильно. Но я не знаю мысли Кхарит-Джуга, я могу лишь предполагать. Светлейшей нужно, чтобы чужеземцы были рядом. Но ты — рта, ты не можешь жить в небесном дворце, орайре могут быть только арт. Поэтому ты останешься здесь, в нашем доме. Понимаю, Тассит не получит твоего айри. Что поделать, её путь жизни — страдание.

— К чему же их преумножать? Со мной может жить Русит.

— Ртаари знает наши тхе-шу лучше, чем мы.

— Можно подумать, — пробормотал Ароян на русском. Но на языке кхиров не сказал ничего.

Не дождавшись возражений, Ишбит заключила:

— Дади, тебе нужно успокоиться. Джуга всё делает на благо Кхарита и всех кхиров.

Как он мог успокоиться? И где? Дом постепенно превращался в ристалище сатурналий. Месяц вынужденного воздержания закончился, кхиры спешили снять напряжение. На предстоящий вечер были отброшены даже те мизерные ограничения, которых они придерживались в Джасжарахо. В каждой комнате мужского яруса Давид натыкался на шепчущие, гортанно хихикающие, обнимающиеся, явно готовящиеся к совокуплению пары и тройки. На женском этаже несомненно творилось то же самое. Оставалось либо сидеть в трапезной, посреди нарастающего шквала сладострастия, либо выбираться из дома.

Ароян предпочёл второе. И обнаружил, что вакханалия царит и здесь, только в иной форме. Обрадованные, что дождя не было целый день и лужи успели подсохнуть, ачи устроили пляски на площадке перед нижним крыльцом. В этой компании Давид чувствовал себя совсем уж неуместно и поспешно юркнул в темноту рощи.

Земля на склонах размокла от многодневных дождей. Ступни скользили по невидимой в темноте траве, цеплялись за корни, натыкались на обломки сучьев, с противным чавканьем погружались в холодную грязь. Покружив вокруг деревянных домишек-кладовых, Ароян выбрался на каменные ступени лестницы.

Наверное, это была подсознательная тяга — к единственному на планете существу одного с тобой вида. Давид понял, что идёт ко дворцу, только когда деревья перед ним расступились. Замер, испуганно озираясь по сторонам. Он ведь собирался укрыться от соседей по дому, сбежать из его атмосферы, переполненной не сдерживаемым больше возбуждением. Пытался уединиться, обособиться, отгородиться. Сберечь свою человеческую идентичность?

Солнце опустилось за висящие над горизонтом тучи, небо темнело, и самые яркие звезды уже вспыхнули на нём маленькими мерцающими фонариками, а на востоке поднимался надкушенный блин Малой луны. Небесный дворец теперь не был ни золотым, ни лазоревым. Он нависал продолжением горы, тёмной громадой. Ни единого огонька, лишь тусклые отблески лунного света мерцают на полированных пластинах.

Давид медленно двинулся дальше. Всматривался, вслушивался в темноту, готовый к внезапному оклику тайной стражи. Возможно, он нарушал какое-то табу, и его поступок — святотатство? Но его ведь не предупреждали!

Никто не попробовал перехватить, не окликнул. Ароян взобрался на самый верх, туда, где за последней ступенькой открывался портал. И остановился. Дверь во дворец исчезла.

Он осторожно прикоснулся к металлу, провёл рукой. Никакого намёка на проем, ничего, похожего на ниши, выемки. Сплошная плавно закругляющаяся стена. Давид двинулся вдоль неё. Медленно, метр за метром ощупывая каждую пластину. Пока не почувствовал под ногами ступень следующей сбегающей вниз лестницы. Двери исчезли. Он постарался вспомнить, как выглядели они в распахнутом виде. Раскрывались внутрь створки на петлях? Или сдвигались в стороны вдоль пазов? Не смог, в памяти осталась лишь трёхметровая арка над головой.

Помедлив, Ароян вернулся к «своей» лестнице. Осторожно постучал кулаком по пластине, крикнул, задрав голову:

— Эй, меня слышит кто-нибудь?

Замер, испугавшись собственной смелости. Сердце бешено колотилось, спина взмокла от страха.

Дворец молчал. Давид заколотил сильнее. С тем же успехом можно было стучать в скалу — только кулаки отобьёшь. Глупо.

Он опустился на камни, прислонился спиной к прохладным гладким плитам. Закрыл глаза. Хватит брести по этому миру наощупь. Пришло время собрать все факты, сложить картину сколь угодно фантастическую, главное — не противоречивую. Иначе он останется безымянной пешкой в чужой игре.

На Шакхе существовала ещё одна цивилизация, несравнимо более развитая, чем кхиры. Существовала не здесь, — небесный дворец выглядел инородным вкраплением посреди диких лесов архипелага. Это форпост, резиденция наместников порабощённой колонии. Судя по рассказам, такими же колониями были остальные острова. Для метрополии оставалось единственное место на планете — южный материк. Сейчас он покрыт панцирем льда, но тысячи лет назад там вполне могло располагаться могущественное государство.

Затем произошла катастрофа, метрополия погибла, а уцелевшие на северных островах начали вымирать. Очевидно, у них возникли проблемы с размножением, как расплата за эксперименты с долголетием или с андрогинностью. Браки с кхирами оказались невозможны — родственные виды уже разошлись на пути эволюции, утратив способность к скрещиванию. Но генотипы, вероятно, остаются очень близкими, а их носители — отличный материал для экспериментальной евгеники. Заманчивая идея: возродить собственный вид за счёт другого.

Итак, небесные дворцы — это генные лаборатории, а тирчи — испытательные полигоны, где проходят проверки на жизнестойкость очередные мутации. Каждый год отбираются наиболее здоровые особи, из них составляются необходимые пары. И начинается «д’арше». У самцов собирается семя, подвергается биоинженерной обработке и вводится самкам. Естественный же способ продолжения рода блокирован, зачатие вне лаборатории приводит к репродуктивному сбою и рождению «ачи». В сочетании с мощным психотропным оружием, действие которого Давид испытал на себе в «лазоревый день», это превосходный способ держать «младших братьев» в покорности.

Остальное уже мелочи. Мирное и безболезненное уничтожение «балласта» — стариков, уродцев, появившихся из-за ошибочной мутации, — обеспечивает культ тхе-шу с его равнодушием к смерти. Чтобы излишняя мобильность особей не мешала отслеживать результаты — роевая психология, осознание себя частичкой единого целого. Инструмент удалённого контроля и наблюдения — со-ртох с её абсолютной властью. Люди давно располагают технологиями, позволяющими записывать зрительные и слуховые образы, почему бы и ртаари не владеть ими? Небольшой приборчик, вживлённый в мозг, и со-ртох превращается в резидента золотого дворца. И волшебное оссу вовсе не результат эволюции, а продукт искусственно созданного микробиологического процесса в организме арт.

Ароян сознавал, что