– Мы стали общаться и вместе с ней ходили на кладбище к твоему дедушке. И еще она иногда приезжает и играет с Максимом.

– Но как же ты простила ее, мама? Ведь она ребёнком бросила тебя!

– Не нужно судить о ней так категорично! Мы с тобой православные христиане и должны прощать!

– Да, понимаю. Не знаю, как бы я поступил на твоём месте! Я всегда больше всех любил тебя – свою мать!

– Я понимаю твои чувства, ты очень молод и не страдал, как я! Так вот я хочу вас познакомить и специально для этого приехала в Москву!

Владимир покачал головой, выказывая тем самым своё несогласие. Но безусловная любовь к матери, вынесенная им из раннего детства, взяла верх, и он решил не противиться встрече с бабушкой, возникшей из небытия.

– Хорошо, мама. Если ты этого хочешь, то я согласен.

– Понимаешь, сынок, юридически эта женщина мне никто. Паспорт, в котором была отметка о браке с моим отцом и о моем рождении, она выбросила. Сейчас она носит фамилию своего мужа. Но по-человечески мы должны быть рядом с ней, и я хочу, чтобы она вошла в нашу семью. Она не бедная женщина: у нее квартира в Крылатском, которую ей дали как депутату Государственной Думы. Так что она будет жить вполне самостоятельно, но я хочу, чтобы мы общались.

– Хорошо. Давай завтра устроим семейный ужин. Я скажу Барбаре о том, что моя бабушка не была на свадьбе, потому что так случилось, что она не воспитывала меня в детстве. А ты ей объясни остальное.

– Хорошо, давай так и решим. Спасибо тебе.

– Спокойной ночи, мама.

Владимир остался равнодушным к новостям: более всего на свете он любил свою мать, а раз она попросила за эту женщину – Лидию Георгиевну, он согласился принять её в семью. Но делал он это исключительно для своей матери.

На следующий день Лита и Барбара приготовили ужин, приехала Лидия Георгиевна, и они отлично провели вечер. Владимир вел себя корректно и сдержанно, даже Барбара отнеслась к Лидии Георгиевне теплее. «Но она всего не знает, да и не нужно ей этого знать», – подумала Лита. Она провозгласила тост за молодую семью и пожелала им счастья и рождения детей. Барбара рассказала, что в их семье пять детей и что ей нравятся большие семьи. «Вот и рожайте нам внуков, дорогие дети, а мы с мамой будем вам помогать», – сказала Лита.

В конце вечера Лидия Георгиевна попросила дочь с ней переговорить и они уединились в кабинете.

– Секлетея, я хочу предостеречь тебя, – торжественно начала она.

– От чего? Иск этот человек из суда отозвал и подать его уже больше не сможет, а в «Витафарме» бизнес идет неплохо.

– Хочу тебе сказать, Секлетея, что в этом «Полимеде» работают очень плохие люди. Я занимаю сейчас прочное положение и, благодаря этому, остановила их. Хорошо, что они не смогут повредить нашему Максиму.

Лита тепло улыбнулась, когда Лидия Георгиевна сказала «нашему».

– В декабре этого года будут парламентские выборы и я могу не попасть в Думу. Мне уже 65 лет, и на пятки наступает молодежь. Я, конечно, еще поработаю наверху помощником или советником, но прежних возможностей у меня уже не будет. И я хочу предупредить тебя: если этот наглый «Полимед» опять попрет против твоей «Витафармы», мне может не хватить влияния, чтобы защитить тебя.

– Спасибо вам, мама. Вы мне помогли в очень сложном, я бы сказала, личном вопросе: я была очень уязвима.

– Этот мужчина, тот, который подал иск, – он большой мерзавец! Я не знаю, какие у вас отношения, но мужику манипулировать женщиной через её ребенка – это последнее дело.

– Мама, пожалуйста, не волнуйтесь. У меня нет с ним сейчас никаких отношений. Все уже в прошлом.

– И скажу тебе, Секлетея, что сильным женщинам мужчины не нужны. Мы сами все можем.

– Да, мама. Я все могу сама. Иногда мне очень грустно от этого, но я вспоминаю Максима и то, как мы с ним были счастливы.

– А я, Секлетея, твоего отца вспоминаю. Нашу единственную ночь!

– В этом году будет десять лет со дня смерти Максима. Давайте, мама, все вместе с вами, Владимиром и Барбарой поедем на кладбище и помянем его.

– Спасибо тебе, Секлетея. Конечно, поедем. И помни, пожалуйста, о моем предостережении.

Москва, октябрь 2003 года

В 20-х числах сентября Лите позвонил Владимир и сказал:

– Мама, на твое имя пришло письмо: на конверте изображен какой-то православный храм.

– Открой, пожалуйста, конверт и прочитай мне письмо.

– Мама, это письмо от священника – отца Алексея Злобина. Он приглашает тебя в Зал Церковных Соборов Храма Христа Спасителя 4 октября 2003 года. Там состоится собрание в день памяти пострадавших и погибших во время событий в Белом доме в 1993 году. А потом будет благотворительный музыкальный спектакль «Чудо горячего сердца».

– Давно я не ходила к нему в храм Воскресения! Но не забывает меня отец Алексей.

– Ты пойдешь? Приглашение на два лица.

– Да, я обязательно пойду, ведь это в память о Максиме.

Лита посмотрела на календарь.

– 4 октября будет суббота. Я в пятницу, 3 октября, приеду в Москву и пойду на следующий день в храм на мероприятие. А в понедельник будет 10 лет со дня смерти твоего отца и мы все вместе поедем на кладбище.

– Да, мама, хорошо. А ты приедешь с Максимом?

– Нет, он останется с Эви. Нам предстоят слишком печальные события. Десять лет прошло, а кажется, что это было вчера. Я пробуду у вас в гостях до среды. И, пожалуйста, удели мне в воскресенье какое-то время: я хочу посоветоваться с тобой по работе.

– Да, хорошо. Мы с Барбарой будем ждать тебя, мама.

По дороге в Москву Лита вспоминала случившееся 10 лет назад в Белом доме и похороны Максима. «Я была тогда совсем одна, никто из друзей Максима не пришел меня поддержать», – перебирала в памяти крупицы воспоминаний она. Вдруг молодая женщина вспомнила об Андрее и той единственной ночи, которую они провели вместе. «А ведь он был тогда со мной в те трудные дни, и это именно он вывел Максима из горящего Белого Дома по теплотрассе, – с нежностью подумала Лита. – Интересно, где он сейчас? Наверное, стал популярным журналистом». Она впервые в своей жизни подумала о себе как о свободной женщине и поняла, что жизнь не кончается в сорок