маленькими ручками. Она вздернула подбородок; она стояла так близко, что я мог сосчитать ее ресницы. Бланш медленно притянула мое лицо к себе, ее губы находились в нескольких дюймах от моих, а полуприкрытые голубые глаза смотрели на мой рот.

Мощный прилив желания так и не снизошел, хотя я ждал его. Я должен был утонуть в этой женщине, но вместо этого… Меня охватило чувство досады, когда я крепко сжал ее руки и отвел их от своего лица.

— Нет необходимости продолжать, мадемуазель.

Она притихла, сдвинув тонкие брови. Я отошел от нее и встал у кровати, возвращая возможность дышать. Я бросил последние деньги на одеяло и повернулся к ней лицом. Намеренно накинув одежду ей на плечи, прикрывая каждый дюйм кожи, я сказал:

— Мне требуется от вас кое-что другое.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ЖЕМЧУЖИНА НИЛА

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Вода мягко билась об Элефантину, и я облокотилась на перила, всматриваясь в глубокую зелень Нила. Уит потянулся вперед и, обхватив своей теплой рукой мою, осторожно потянул меня назад. Я бросила на него вопросительный взгляд. У него были напряжены плечи, а под глазами залегли глубокие тени.

— Я не в настроении спасать тебя, если ты упадешь.

Я приподняла брови от столь резкого тона.

— Ты голоден или просто устал? Или, пожалуй, пьян?

Озадаченное выражение его лица заставило меня рассмеяться.

— Я не пьян. Если бы я напился, ты бы знала. Однако, я голоден, устал, вспотел и, в целом, раздражен.

— Не самое лучшее утро, — заметила я.

Он одарил меня безучастным взглядом.

Я прищурилась.

— Чем ты был занят прошлой ночью?

— Это, — мягко начал он. — Не твое дело.

— Инез, — позвал дядя Рикардо. — Не пропусти.

Я отвернулась от Уита, как раз вовремя, чтобы увидеть, как становится виден остров Филы, освещенный утренним светом, мягким и всеохватывающим. Величественные пальмы поднимались из воды, с плавно покачивающимися листьями от легкого скользящего над рекой ветерка. Высокая и внушительная колоннада из камня золотистого оттенка возвышалась над Элефантиной, как огромные ворота, приглашающие путников в иной мир, в другую жизнь. По обеим сторонам от них высились древние, грозные, прочные скалы на фоне пурпурных холмов. Остров стоял в окружении других, менее больших, скалистых и суровых стражников жемчужины Нила. По мере нашего плавного приближения пилоны храма становились выше. В жизни мне еще не доводилось видеть ничего столь же прекрасного.

Айседора и ее отец стояли в стороне от меня и оживленно обсуждали Филы, рассматривая остров с точки зрения безопасности.

— Здесь слишком много пространства, куда может причалить судно, — сказал мистер Финкасл.

— Возможно, мы могли бы кого-то из экипажа оставить на страже, — предложила Айседора.

Я повернулась к ним лицом.

— Кого вы остерегаетесь?

— Нежелательных гостей, разумеется, — ответил мистер Финкасл.

— К этому выводу я и сама пришла, — скрипнула я зубами. — Чье именно появление ожидает мой дядя?

— Любопытных туристов, — сказал он. — Это просто мера предосторожности.

Затем, холодно улыбнувшись, он удалился. Айседора отстала от него, ее тонкие черты лица сияли в золотистом свете раннего утра.

— Знаю, он может быть весьма раздражающим. Но у него благие намерения. И он очень серьезно относится к своей работе.

— Я хотела бы знать, с какой целью мой дядя его нанял, — призналась я.

Айседора бросила быстрый взгляд через плечо, а затем снова посмотрела на меня. У нее были яркие голубые глаза, такие же, как у ее отца.

— Думаю, его наняли из-за того, что случилось с вашими родителями.

Ну и ну. Поводок, который затянул на ее шее отец, оказался не настолько тугим, как я предполагала.

— Я так и думала, но почему?

— Потому что их смерть переполошила все каирское общество.

Я придвинулась ближе.

— Что вы имеете в виду?

Она изогнула бровь.

— Ваш дядя не очень-то откровенен с вами, не так ли?

— К сожалению, да.

Айседора задумчиво хмыкнула.

— Он не из тех, кого можно спрашивать в лоб, как мне кажется.

— Ни одна из моих тактик до сих пор не сработала.

— Тогда на вашем месте я бы сменила стратегию.

Она обладала непосредственными манерами, честными и безапелляционными. Несмотря на ее юность, у меня сложилось впечатление, что она смотрит на свое положение усталыми и пресыщенными глазами. Мне было любопытно, какую жизнь она вела, где путешествовала, каких людей встречала. Я задалась вопросом, с какой целью у нее вообще возникала необходимость в разработке стратегий.

— Мы ведем весьма странную беседу, — сказала я, смеясь. — Что бы вы посоветовали?

Она изящно пожала плечами, ее губы дрогнули.

— Существуют разные способы получения желаемого, но для этого требуется усвоить одну тонкость.

У меня не получилось скрыть неодобрения в моем тоне.

— Вы имеете в виду манипуляции.

— Когда того требует ситуация, — Айседора разразилась восторженным смехом. — Вижу, я вас задела. Ну, проехали. Мне приятна ваша компания, сеньорита Оливера.

— Спасибо, — я сморщила лоб. — Думаю, это взаимно?

Снова звонкий смех.

— Я открою вам то, чего не расскажет ваш дядя. Сеньор Маркес чувствует угрозу со стороны Службы Древностей, поэтому и обеспечил более строгую охрану раскопок. Ваших родителей обожали в Египте, и их трагическая гибель породила множество слухов. Ни один из них не представляет вашего дядю в благоприятном свете. Его репутация сильно пострадала, и я слышала, что он практически потерял свое положение и добрые отношения с месье Масперо. Вам знаком этот господин?

Я кивнула. Ужин, который я разделила с ними, был, казалось, много лет назад, но я отчетливо помнила витающее между тремя мужчинами напряжение. Это подтверждает слова Айседоры.

— Вы хотите сказать, что вашего отца наняли лишь для видимости? Не по какой-то реальной причине?

Она изящно пожала плечами.

— Потеря всякого уважения кажется мне достаточно весомой причиной, сеньорита Оливера. Я бы боролась за то, чтобы мои имя не было опорочено. Доброе имя — бесценный ресурс.

Какой прагматичный взгляд на необходимость быть хорошим человеком.

— Откуда вам известно, что мой дядя едва не лишился своих позиций?

Айседора заправила за ухо выбившуюся прядь золотистых волос.

— Мой отец часто принимает музейных и государственных служащих в нашем номере в отеле. Он предпочитает держать руку на пульсе, и люди помогают ему. Порой, они беседуют при мне, словно меня нет. Весьма недальновидно с их стороны.

Я поджала губы. Чем больше вещей я узнавала о ее отце, тем меньше он мне нравился. Фактически, мое отношение к нему перешло в разряд неприязни. Он говорил, как наемник. Должно быть, она заметила выражение моего лица, потому что снова рассмеялась.

— Поверьте мне, сеньорита