У меня поджались губы. Я слишком хорошо поняла этот намек. Он имел власть над моей жизнью и в любой момент мог принять решение отправить меня обратно в Аргентину. Не было смысла рассказывать мне все, даже если это было мое право. В конце концов, мои родители были лишь спонсорами сего предприятия.

— Уже более десяти лет я руковожу раскопками в различных местах, в надежде изучить наследие моих соотечественников, — начал Абдулла. — За эти годы мы сделали поразительные открытия.

Я нахмурилась.

— Но я никогда не слышала ни об одном из них.

— Ты и не должна, — ответил Абдулла. — Потому что после каждой экспедиции я отдавал приказ замести следы. Вообще-то, эта идея принадлежит моей сестре Зази, и перед смертью она попросила нас с Рикардо продолжить этим заниматься. Никому из моей команды не позволено что-то забирать или разглашать увиденное. С самого начала мы работаем с одной преданной командой, и наша цель — задокументировать все находки, чтобы будущие поколения могли узнать нашу историю.

Фарида потянулась и взяла его за руку. Их привязанность сияла, подобно звездному свету.

Это и есть тот самый гнусный секрет? Я ожидала… Я покачала головой, понимая, что все ждут моей реакции.

— Я думаю, это невероятно, — медленно произнесла я. — И я счастлива быть частью этого, пусть и небольшой.

— Добро пожаловать в Египет, Инез, — сказал Абдулла, широко улыбаясь.

Я сжала руки на коленях, едва слыша эти слова. Мой дядя работал на Абдуллу, потому что этого хотела его жена. Он имел дело с ужасными бюрократами Каира, выносил бесчисленные часы копания в грязи под палящим солнцем, работая бок о бок со своим шурином — и все во имя любви к своей покойной жене.

Лучше бы я никогда этого не узнавала.

Потому что, как только я подняла глаза, дядя Рикардо поймал мой взгляд и улыбнулся, и я поняла истину.

Никто за этим столом не знал, что дядя был убийцей.

Никто, кроме, пожалуй, Уита.

УИТ

В борделе было накурено и многолюдно. Я прислонился к барной стойке и гонял виски в стакане раз, другой. Воздух наполнял аромат благовоний, оседающий на одежде. Мой информатор доложил, что здесь собираются агенты Стерлинга. Они питали слабость именно к этому заведению.

Я опустил стакан, так и не отпив из него. Мне нужна была ясная голова.

Наконец, двое мужчин вошли в помещение, раздвинув бархатный занавес при входе, и я выпрямился, сосредотачиваясь. Они были в точности такими же, как их описывали: бледнокожие, светлоглазые, англичане. В накрахмаленных рубашках с отутюженными воротничками. И они уже были готовенькие.

Блестяще.

Они подошли к бару и остановились менее, чем в футе от меня. Пока первый заказывал выпивку, второй озирался по сторонам, оценивая обстановку на вероятность каких-либо неприятностей. Бармен принялся за работу, бросив через плечо:

— Сегодня без Бэзила?

Агент пониже покачал головой.

— Застрял в Каире из-за одного неприятного дела.

— Бланш огорчится, — произнес бармен, в тоне его голоса сквозил сарказм.

Я опустил взгляд в свой стакан. Мне было знакомо имя знаменитой французской куртизанки. Русые волосы и карие глаза цвета виски, веснушки на плечах и ключицах. Я должен был догадаться, что Бэзил ее покровитель.

— Не пришлось по вкусу? — спросил бармен хрипловатым голосом. Он был новеньким и, судя по акценту, иностранцем. Полагаю, немец.

Я рассеянно покачал головой, мое внимание было обращено к дамам. Она стояла в стороне, бесстрастно осматривая свои владения. Шелковое платье на ней переливалось в бледном свете свечей, мягкость которого контрастировала с сильной линией ее спины.

Если бы я хотел иметь хоть какой-то шанс увидеть Бланш, мне было необходимо завоевать благосклонность этой мадам.

Я подтолкнул свой напиток к барной стойке, рассчитался с барменом и медленно направился к ней. Она заметила меня в ту же минуту, как почувствовала мое намерение, проследив за моим неторопливым перемещением сквозь толпу. Мадам улыбнулась, резко и с интересом. Она подначивала меня, заманивая подойти ближе.

Но я хотел, чтобы меня заманили.

— Добрый вечер, — произнес я с небрежной улыбкой.

— Я видела вас здесь раньше, — пробормотала она хриплым голосом.

— Мне нужна Бланш.

Она нахмурила свои темные брови.

— Она была у вас раньше?

— Она свободна этим вечером? — спросил я, старательно сохраняя нейтральное выражение лица.

— Нет, — сказала мадам с сожалением в голосе. Я не поверил в это ни на секунду. — Но если вы вернетесь завтра, возможно…

— Это должно случиться сегодня, — сказал я, вкладывая ей в руки пачку египетский пиастров. — Я готов сделать так, чтобы оно стоило ваших усилий.

Мадам уставилась на деньги, явно взвешивая решение. С очевидной неохотой она протянула мне их обратно.

— Боюсь, это невозможно.

Аромат ее духов окутал меня, словно сжатая в кулак ладонь. Я намеренно вложил деньги обратно в ее руки, а затем добавил купюр.

— Полчаса.

Мадам огляделась, задержав взгляд на ком-то в толпе. В ожидании решения я ощущал, как мои плечи сковывает напряжение, а рука прижималась к карману пиджака. Я отдал бы все до последней копейки лишь бы увидеть Бланш. Но затем мадам кивнула сама себе и жестом указала на лестницу.

— Полчаса, — согласилась она. — Не заставляй меня искать тебя.

— Я могу быть очень быстрым, когда заинтересован, — произнес я, подмигнув и уже поднимаясь, ощущая головокружение от триумфа и мыслях о Бланш. Подойдя к ее двери, я резко постучался, и она распахнулась, явив миниатюрную женщину, из-за которой, как известно, мужчины толпами шли в бардель. Ее ночная рубашка сползла на плечо, обнажая созвездия веснушек, покрывавших бледную кожу. По какой-то непостижимой причине перед глазами встала еще одна пара плеч. Узкие и расправленные вопреки всему.

Я отогнал непрошенную мысль. Ей было не место в этой комнате.

Бланш открыла дверь шире, ее теплый взгляд задержался на моем лице, и на губах расцвела улыбка. Ей понравилось увиденное. Кокетливо ухмыльнувшись, она жестом пригласила меня следовать за ней внутрь. От предвкушения у меня закипела кровь, кружилась голова. Аромат лаванды тянулся за ней шлейфом, этот запах пьянил, но заставлял вспомнить о другом, более сладком.

Я прикрыл за собой дверь, не отрывая глаз от Бланш. Она стояла у узкой кровати, выпятив бедро и развязывая шнурок ночной рубашки, обнажая пышную грудь. Под нами царило буйное и всепоглощающее веселье. Велись громкие и вульгарные разговоры, музыка оглушала. Через дверь ничего не доносилось. В спальне стояло напряжение и тишина от предвкушения.

Бланш подошла ко мне, ее сорочка раскрылась, обнажая длинные ноги. Она потянулась вверх, обхватывая мою шею своими