Да, я всегда любил хорошие вещи, восхищался предметами материальной культуры – от картины Шишкина до хорошо сделанного портсигара. Но у меня не было стремления и радости обладания ими. Я мог спокойно жить в спартанской обстановке, ища другие отрады – шуршание леса, контуры красивых городов, великолепные закаты.

Конечно, Ветвитский сомневался в своих выводах относительно моей персоны. Если бы я сразу заявился к нему с предложением поделить золотой запас, скорее всего, он не купился бы и сделал удивленное лицо. И я решил устроить психическую атаку. Подтвердить складывающуюся в его сознании мою оценку как начинающего кусочника. И когда Ветвитский пришел к ассирийцу за очередной покупкой, тот с мастерством старого прожженного торгаша закатил концерт с заламыванием рук. Стал жаловаться, что нэпману совсем жизни не стало в этой стране, доходы падают камнем, а налоги взлетают в бескрайнюю синь небес, как птицы. А власть при этом ведет себя, как при царе – пои ее и корми, а она только начищенными сапогами да дурной головой похвастаться может. Берут, что хотят, денег не платят, и пойди, пожалуйся, вмиг врагом трудового народа станешь. Но в подробности не стал вдаваться.

Потом я засветил Ветвитскому взятые у ассирийца часы, которые весь город знал. И тут еще Варя заявилась к нему в преподнесенном ей колье. Кстати, это колье я взял на время из вещдоков, оно было изъято у одного из расхитителей шахтерского добра.

В общем, инженер решил, что прохиндеистый чекист в любовном томлении и желании задобрить свою любимую пустился во все тяжкие. Так что к нашему главному разговору он подошел в уверенности, что я готов продаться с потрохами за хорошую цену.

Конечно, его настораживало такое быстротечное преображение чекиста в бессовестного хапугу. Он наверняка допускал, что это оперативная комбинация ОГПУ. И, в общем-то, без особого труда раскусил бы весь мой народный театр. Но тут ему дурную службу сослужили логика и расчет. Ведь я отдавался в полную их власть. Если это чекистские происки, то как ОГПУ проследит меня в лесу? Ведь где находятся интересующие нас шахты – об этом известно только Атаману. Чтобы у каждой поставить засаду – это дивизию надо в леса загнать. И это явно не скроется от внимания, при таких-то масштабах. То есть получалось, что я целиком и полностью во вражьих руках, а они недосягаемы. Так чекисты в оперативные игры не играют.

И в этой логике был свой резон. Если бы не одно «но». Мы знали, где расположены входы именно в этот комплекс. Откуда? Да вот повезло. Притом по-крупному. Помощь пришла оттуда, откуда не то что не ждали, но даже и надеяться было бы как-то дико.

Каратели есаула Носовского в тот страшный год заявились на далекий хутор и загребли всех жителей, чтобы те перетащили в укромное место две тонны золота. Увели мужчин, а стариков и детей располосовали шашками. После того как тайник была заполнен, крестьян убили и сбросили в один из бесчисленных тоннелей. И концы в воду.

Но случилась накладка. Одному жителю хутора все же удалось выжить. Двенадцатилетнему пацану, который шел по лесу за карателями два десятка километров. И видел проход, куда безвозвратно уводят его родню.

Тот парнишка выжил, но после пережитого подвинулся умом. Это был Гордей. И в тот вечер, в процедурной комнате, когда мы остались наедине, он поведал мне эту страшную историю. А потом показал саму шахту.

После этого мы наскоро обследовали лабиринт. По схеме быстро нашли клад именно там, где было указано. Организовали засаду, где было удобно. И для затравки поместили туда один из ящиков со слитками, украшенными двуглавым орлом.

Бандиты попались в капкан. Я умудрился выжить, хотя шансы были далеко не стопроцентные. Но зачем нормальному человеку жизнь, если он не готов ей рискнуть для большого дела?

С Ветвитским, томящимся под строгой охраной в нашей камере, мне потом пришлось беседовать не раз – под протокол и без такового. Поскольку свое истинное имя он называть наотрез отказывался, именовали мы его по-старому. Вел он себя со мной ровно и даже доброжелательно. На вопросы отвечал охотно, но только на те, на которые считал нужным.

– А что вы со мной потом собирались делать? – спрашивал я. – Уж не поверю, что думали честно расплатиться.

– По правде говоря, мы с Шустовым рассматривали всякие варианты. Был искус использовать вас в наших целях. Учитывая некоторые ваши способности, вы могли бы стать полезным. Но поймите меня правильно, оставлять в живых источник таких сведений… Ну зачем моим руководителям было знать об этом золоте?

– А зачем тащить меня на юга?

– Ну так ваши слова о страховке могли быть и правдой. Мало ли до чего дошел ваш юный быстрый ум. А еще вы с вашими полномочиями могли сильно облегчить доставку груза по СССР.

– Доставил бы, а там и расчет. Не золотом, а свинцом. Девятью граммами – этого должно было бы хватить.

– Звучит поэтично. На самом деле сплошная прагматика. И ничего личного, как говорят американцы, исключительно дело.

– А Шустов с его словом офицера? – хмыкнул я. – С его офицерской честью? Ничего у него не дрогнуло бы?

– У Шустова? – Ветвитский рассмеялся. – Честь?

– Как вас вообще сюда занесло из зарубежных краев?

– Честно говоря, я давно в курсе этой истории с золотом. И выбор для точки террора и дестабилизации я выбрал, имея прицел на то, что попутно мы найдем золотой запас.

– Точка террора? – заинтересовался я. – Что это?

– Господи, ну неужели непонятно. Тогда слушайте небольшую лекцию. Вам пригодится в дальнейшей работе.

С его слов вырисовалась картина, в общем совпадающая с моими предположениями. Как пояснил инженер, коллективизация и индустриализация – это такой переломный момент в жизни не только советского государства, но и всего мира. Тут СССР или, собрав все силы, устремится в будущее, где станет высокотехнологичной мировой державой, способной решать любые проблемы. Или сорвется с горы и покатится вниз по склону, раздираемый народными недовольствами, крестьянскими восстаниями, стачками, голодом. Тут все на волоске висит. Именно сейчас первая в мире страна рабочих и крестьян наиболее уязвима перед спрутом мирового империализма.

Поэтому и была задействована вся агентура, подключены эмигрантские силы для раскачивания ситуации. Не дать нам сделать рывок. Подтолкнуть к пропасти. А тут все средства хороши. Вредительство, в том числе и при помощи иностранных специалистов. Акты террора.

Во многих регионах нашим зарубежным недругам удалось создать «центры террора» – банды, которые накаляли обстановку в крестьянских районах, совершали диверсии в отношении представителей власти. И по задумке, если