– Нам сказали в школе, что мы можем помогать людям.

– Интересно. И как же именно? (саркастически)

Нерешительно:

–Учитель нам сказал… что маленькие люди не любят ходить в школу, а взрослые люди не любят ходить на работу…

– И что?

– А если они заболеют, то могут не ходить на работу, и, стало быть…

– Во-первых, некоторые любят ходить на работу. Во-вторых, некоторые (назидательно) любят ходить в школу. Как вы отличите одного от другого? (пауза). А если и отличите, как вы сможете это учесть? Воздействием на человека мы же сознательно управлять не можем. Так?

– Ну так…

– Дальше. Мы можем передаваться от человека к человеку, но сознательно регулировать это тоже не можем. Так? (пауза)

– Ну, вроде так…

– Так что брось эти дурацкие идеи. Помочь человеку… надо же…

Вирус гриппа печально смотрел вслед младшему вирусу и думал: «А ведь я ему еще не сказал про мутации…»

Мария фон ЮСЕФССОН

НЕОКОНЧЕННЫЙ РАССКАЗ

– Ты готова? Я уже у подъезда.

– Да-да, бегу!

Схватив телефон, ключи – и ухмыльнувшись своему довольному отражению в зеркале – она выбежала из квартиры. На улице ноябрь, на работе аврал, у подруги очередной развод – да и черт со всем этим! У нее есть ОН.

Он появился так же внезапно, как и ее кот, Михалыч. Просто пришел в ее жизнь и остался в ней. Михалыч, к слову, был котом высокомерным и до неприличия разборчивым – но ЕМУ почему-то даже давал себя погладить. И она решила, что это знак. Если уж кот ЕГО признал, то какие тут могут быть сомнения…

Это был бурный роман, похожий на ураган, разрыв молнии и цунами одновременно. Они не замечали ни времен года, ни смены дня и ночи, они даже часто не могли сказать какой сейчас день недели и как это все так получилось…

Сложно было сказать сколько это продолжалось. Несколько месяцев, недель дней, часов... Время потеряло дня них всякий смысл, свою линейность. Сложно даже было восстановить хронологию событий – что было сначала, а что потом – такое все было яркое и слепящее глаза. И вот наконец они решили вместе поехать в отпуск. Идея была его, ею всецело поддержанная. Чемодан был собран, Михалыч сидел насупленный и угрюмый, часы весело тикали. Все предвещало – а сердце пело…

Вытряхнув содержимое очередной пыльной папки, Катя с интересом изучала ворох упавших на стол бумаг.

– Что это? Я этого у тебя раньше не видела… Ты начал писать любовные романы? Вспышка, ураган… И кот смешной… А где продолжение?

– Продолжения нет. Это из неоконченного. Я начал писать и бросил. Как-то не пошло. Видимо, не мой жанр…

Катя покачала головой и сложила все обратно в папку. Она всегда бережно относилась к его текстам, ей всегда казалось, что они какие-то живые, что ли… Неоконченная история любви оказалась между каким-то старым письмом и неудачным, по его мнению, фельетоном, так и не увидевшим свет…

Она уже не помнила, сколько она вот так сидит и смотрит на не разобранный чемодан. Самолет улетел без них, он так и не приехал, все попытки до него дозвониться не дали никакого результата. Она не понимала, что все это значит, почему все вдруг закончилось и что ей теперь делать – и даже Михалыч не смог ее вывести из оцепенения своим урчанием и требованием комплексного обеда… И вдруг она поняла, что больше не слышит стука настенных часов. Стрелка не двигалась.

– Странно, – подумала она, – я же недавно батарейку меняла. Сломались, наверное…

Переводы

Роберт БАРР

РЕВАНШ

Страничка из семейной жизни грядущего двадцатого века

Джон Мэдокс сидел за столом, опустив голову и сжав ее обеими руками. Он был в отчаянии. Дела складывались самым плачевным образом, как, впрочем, с ним случалось уже не впервые. Он сидел у себя в офисе, в полном одиночестве. Ему необходимо было собраться с мыслями, и он сказал, чтобы его не тревожили. Однако, несмотря на то, что ему никто не мешал, придумать он так ничего и не смог. Как ни ломал голову – тщетно. Наконец он вскочил, нервным шагом прошелся по комнате, остановился и произнес:

– Похоже, ничего иного не остается – необходимо посоветоваться с женой. Как жаль, что она так редко бывает дома, – так много всего, что необходимо обсудить…

Он схватил бланк телеграммы и написал:

«Миссис Джон Мэдокс, Улица Миллионеров, 20, Сити, Лондон.

Ты не можешь заглянуть ко мне на пару минут? Хочу проконсультироваться. Мэдокс».

Отправив рассыльного с телеграммой, он, в ожидании жены, принялся вновь шагать по комнате.

Но она не приехала, а прислала ответную телеграмму – буквально несколько слов. Он торопливо раскрыл послание. При этом руки его дрожали. И прочитал:

«Не могу сейчас отлучиться. Слишком занята. Приезжай к часу дня ко мне, поедем в клуб, позавтракаем, а заодно и потолкуем о твоем деле. Джоан Мэдокс».

Он встревоженно взглянул на часы. Еще только одиннадцать. Значит, он увидит жену лишь через два часа. Чтобы как-то убить время, сел к письменному столу и написал несколько деловых писем. Потом поднялся, подошел к зеркалу, привел в порядок костюм, взял шляпу и тросточку, вышел на улицу и, наняв кэб, отправился в Сити, в офис жены.

Там его встретила миловидная изящная девушка, секретарь супруги. Он назвал себя. Она, доложив, пригласила его в небольшую приемную и сказала, что миссис Мэдокс скоро его примет. Она извинилась за то, что ему приходится ждать, и предложила полистать свежий номер «Скетча» – она знала, что мужчины обожают этот журнал, – его начали издавать в веке девятнадцатом, и он легко шагнул в двадцатый. Ведь они обожают все эти разговоры о модах, великосветские сплетни и скандалы!

В приемной, кроме него, сидели еще трое мужчин. Секретарь, обращаясь к ним, объявила: миссис Мэдокс извиняется, но сейчас принять их не может. После четырех дня она будет свободна и тогда примет. Посетители ушли. Мэдокс остался один. Через несколько минут жена вышла. Это была статная, красивая женщина высокого роста, с правильным энергичным лицом и умными ясными большими глазами. Костюм ее, скорее, был мужским, нежели женским, но по своему поведению она была, конечно, женщиной. Левую руку она держала в кармане