по этому поводу, равно как и отказаться от дачи таковых, воспользоваться помощью защитника…

Прищурившись, Юлия высокомерно спросила:

– Что вы городите?

– Потише и повежливее, гражданочка, – попросил Станислав и продолжил: – Вправе представлять доказательства, заявлять ходатайства и отводы… все вроде. Распишитесь вот тут.

– Погодите, погодите, – попросил Алексей, но расписался.

Он нещадно тер и тер лицо, грим поплыл, физиономия приобрела курьезно-инфернальное выражение. Голос, впрочем, звучал вполне спокойно:

– Простите, Степан Александрович, я все-таки не понимаю. Мы с вами неоднократно общались…

– Было, помню, – не стал отпираться следователь, – но с тех пор многое поменялось.

– Так, может, скажете толком, в чем вы меня теперь подозреваете?

– Конечно. Вы, Алексей Юрьевич, задержаны по подозрению в убийстве гражданина Ситдикова Михаила Юрьевича, вашего брата.

– Это каким же, позвольте знать, образом…

– Ну как же, Алексей Юрьич, неужели запамятовали? – дружелюбно спросил Станислав. – Мы ж с вами взрослые люди, чего в казаки-разбойники-то играться?

– Как дети малые, – поддакнул Степан.

– Ну ладно, раз вы настаиваете, пойдем по длинному пути. Вы, дорогой друг, двадцать первого ноября, около часу дня, приехали к своему брату на дачу, якобы для обсуждения творческих планов. Вы же это не отрицаете?

– Конечно, нет, я же сам сказал…

– Вот и славно, – прервал Крячко, – выяснили, что сейчас в доме никого нет, но вскоре будет в нем полно народу. И вы уехали, с тем чтобы не пересекаться с лично вам знакомыми людьми, Яковлевым и Лопаревым. К чему лишние свидетели?

– Мы собирались встретиться все вместе, они звонили, что опаздывают, а мне было нужно…

– Да-да, хорошо. Так вот, идем дальше. Вы знали, что Михаилу абсолютно противопоказано спиртное, но желали довести его до такого состояния, – Станислав изобразил универсальный жест – щелчок по горлу.

– Да зачем же мне…

– Сейчас, всему свое время, – пообещал следователь, продолжая писать, – не торопитесь.

– Вы здраво рассудили, что у друзей-музыкантов наверняка возникнут терки, – и были правы. Пообщался Михаил с коллегами, один из которых в итоге обращался за помощью в экстренную стоматологию. Повздорили, как вы и рассчитывали. Разногласия по поводу того, кто продал идеалы панка?

– Господи, какая чушь, – пробормотала Лялечка, снова прикладываясь к стаканчику. На бледных скулах проявлялись красные пятна.

Мария изо всех сил пыталась не смотреть в сторону зрительного зала, где скрывался муж. «Мог бы предупредить, негодяй, ну и устрою я тебе…»

– В общем, понервничали, и все-таки Ситдиков-старший сдержался. Более того, они сумели порешать дела с договорами и даже подписали их. И расстались вполне по-дружески. Но у вас был план «Б»: зная о том, что в Москве находится еще один ходячий детонатор – Жога Ким Сергеевич, позвонили ему и попросили подъехать, поговорить с братом, помириться… Вам же не впервой челночить между ними?

– Вранье, – негромко проговорил Алексей.

Юля молча протянула ему полотенце, он, машинально поблагодарив, принялся оттирать лицо.

– Ничего, ничего, – подбодрил Степан, – привычные, повторяющиеся жесты – они успокаивают.

– Замолчите вы!.. – вскинулась Юлия, но он предельно корректно напомнил:

– Девушка, я прошу вас держать себя прилично. А то могу и удалить.

– Неужели?

– Может, он может, – подтвердил Станислав. – Ну, идем дальше? Да я же не исключаю, что Жога просто так решил навестить бывшего друга, просто так совпало, выгодно для вас. Главнее другое: ему удалось потрепать Михаилу нервы да потом еще и оставить пистолет с одним патроном – абсентик выставил старый друг, под которым – и это, я понимаю, всем было известно – Сид куролесил особенно активно.

– Еще бы, семьдесят градусов, – со знанием дела вставил следователь Рожнов.

– Но и тут что-то пошло не так, Михаил мало того что держался, он еще и повел себя вовсе несуразно: подписал бумажку, по сути – дарственную на свои композиции. Это притом что сам Ким и не собирался делать в ответку красивый жест. Каково? Оставляет вас без куска хлеба, а?

– Что за дичь…

– Ах, дичь, – сладко улыбаясь, Крячко полез во внутренний карман, – вот, извольте полюбоваться, Алексей Юрьич, замечательный обрывок этого документа.

Он извлек из конверта обожженный листок, помахал в воздухе:

– «…разрешаю использовать музыку ко всем композициям бесплатно, бессрочно. Целую, Миша». Не горят рукописи, слыхал?

Алексей молчал, опустив голову и играя желваками. Только сплетенные пальцы белели все сильнее. Юлия спокойно пила вино, лишь изредка вздергивая искусно подведенную белесую бровь, в знак то ли одобрения, то ли сомнения.

– Как раз тогда, когда разобиженный Жога покинул дом и отправился на станцию, вы вторично нанесли визит брату и устроили окончательные разборки с битьем посуды.

– Если позволите, я добавлю, – вступил Степан, подняв ручку.

– Прошу вас, коллега, – вежливо одобрил Крячко, ни дать ни взять – пара светил на ученом совете.

– Как администратор, вы прекрасно понимали, чем может обернуться решение брата: решит ли Жога потребовать отчисления за исполнение своих стихов или вообще запретит их использование – и театр обанкротится.

– У меня на руках разрешение, подписанное Кимом, он позволил бесплатно использовать стихи к «Гамлету», – разлепив губы, выплюнул Алексей.

Крячко, с удивительным для опера чутьем приноравливая жест к словам, небрежно отмел это замечание:

– Это не важно. Гораздо важнее то, что произошло далее: выскочив на улицу, вы поднялись вверх, к шоссе, а потом приняли решение…

Он выдержал паузу и со значением продолжил:

– Вы позвонили Михаилу, но не по телефону, а всего-то по ватсапу, телеграму или еще какой-нибудь говорилке, с тем чтобы нельзя было определить, кто звонил. И сказали… ну, допустим, что застряли и чтобы брат помог выбраться.

– Джип у него, – резко вставила Юлия.

– О, я вас уверяю, сущие пустяки, – отмахнулся Степан, – там такие дороги, что и не каждый эвакуатор осилит.

– А-а-а-а, вот оно что, – глумливо протянула она.

– Ну а дальше? – глухо спросил Алексей.

– Разумеется, поспешил он на помощь братику – в одних тапках на босу ногу. Дальше вы сбили Михаила, совершили пустой звонок на номер Жоги, чтобы вытащить его к телу. И благополучно свалили, сначала