флотом, самовольно осмелился на этот гнусный поступок и правительство было ни при чем, – но на римскую квинквирему, огибавшую мыс, внезапно напали с открытого моря» (XXX. 25). Поэтому утверждать что-либо наверняка возможным не представляется.

Римские моряки удачно маневрировали и успешно уходили от таранов карфагенских кораблей, морские пехотинцы вели бой до тех пор, пока у них не закончились метательные снаряды. Осознав, что дальнейшее сопротивление бесполезно, кормчий направил корабль к берегу. Квинквирема летела как стрела, весла гнулись в руках гребцов, однако карфагенские корабли не отставали и продолжали преследование. Привлеченные зрелищем погони, из римского лагеря на берег выбежали сотни легионеров, они громко кричали и подбадривали соотечественников. Когда квинквирема оказалась на мелководье, моряки попрыгали в воду и благополучно добрались до берега. Мокрые посланцы сразу же направились в палатку Сципиона. Выслушав доклады Бебия, Сергия и Фабия, Публий Корнелий заявил, что «карфагеняне нарушили не только перемирие, но и право народов, защищающее послов, он, однако, не сделает ничего недостойного римских обычаев и собственных его правил» (Liv. XXX. 25). После чего отпустил посланцев и приказал созвать на военный совет командиров, чтобы обсудить дальнейший план кампании.

Примерно в это же время у берегов Африки появились корабли, на которых плыла армия Ганнибала. Согласно рассказу Тита Ливия, сидевший на мачте моряк увидел, что судно движется прямо на разрушенную гробницу, и сообщил об этом начальству (XXX. 25). Ганнибал, смущенный таким зловещим знаком, решил не искушать судьбу и распорядился держать курс на Малый Лептис (Лептис Минор). Полководец решил именно там высадить войска, переждать зиму, накопить резервы и только после этого вступить в битву со Сципионом. Впервые за долгие годы командования армией Ганнибал не был уверен в благополучном исходе предстоящего сражения и хотел тщательнейшим образом к нему подготовиться.

…Гавань Малого Лептиса была забита боевыми и транспортными кораблями. Армия Ганнибала высаживалась на берег, сотни людей спускались по деревянным сходням на пристань, строились по отрядам и выдвигались за пределы города. Мощенные камнем улицы гудели от мерной поступи тысяч ног, звенело оружие, грозно топорщились копья, гордо реяли над марширующими колоннами штандарты Карфагена. В окрестностях города Ганнибал уже наметил место для лагеря, где собирался расположить армию на зимовку. По приказу полководца в окрестностях Малого Лептиса стали заготавливать большие запасы продовольствия и воинского снаряжения, поскольку со дня на день ожидалось прибытие армии Магона. Своей главной задачей на данном этапе противостояния с Римом командующий считал пополнение армии, но именно на этом пути его поджидали большие трудности. Но судьба улыбнулась Ганнибалу: в это тревожное время у него появился неожиданный союзник.

* * *

Македонский царь Филипп V стоял на плацу и наблюдал за марширующей колонной фалангитов. Тяжеловооруженные пехотинцы дружно выбивали пыль из утоптанной земли, громкие голоса урагов и протостатов заглушали мерные удары барабана, длинные пики как колосья колыхались над строем. Промаршировав вдоль казармы, солдаты развернулись в фалангу, взяли сариссы наперевес, прокричали «Ала-ла-ла-лай» и двинулись через плац в сторону царя. Сделав полсотни шагов, сариссофоры остановились и по сигналу трубы стали перестраиваться в двойную фалангу. Закончив построение, ударили сариссами о щиты и замерли в ожидании дальнейших команд Филиппа.

Но базилевсу было не до маневров. Он только что разговаривал со своим лазутчиком, прибывшим из Сицилии: полученные вести сильно встревожили царя. Вторая война Рима с Карфагеном близилась к развязке, решающая битва между Ганнибалом и Сципионом становилась неизбежной. Вопрос заключался в том, кто выйдет из нее победителем. Если бы в 215 г. до н. э. Филиппа спросили, за кем останется победа, он бы не сомневаясь, назвал имя Ганнибала. С тех пор все изменилось, утекло много воды и крови, некогда карфагеняне стояли у ворот Рима, теперь римляне стоят у ворот Карфагена. Ганнибал не смог завоевать Италию, зато Сципион захватил Испанию. У пунийцев нет союзников, римлянам оказывает поддержку нумидийский царь Масинисса. Карфагенское правительство располагает одной армией, Сенат может отправить в Африку еще десяток легионов. И теперь вопрос: что делать в сложившейся ситуации македонскому царю?

По большому счету Филиппу было выгодно, чтобы римляне и карфагеняне продолжали истреблять друг друга в этой войне, но обстоятельства складывались так, что все могло решиться одним сражением. В грядущей битве все преимущества были на стороне римлян. Но если раньше это превосходство можно было нивелировать гением Ганнибала, то теперь этого не было. Сципион был достойным противником, за которым тянулся шлейф непрерывных побед в Испании и Африке. При таком положении дел Филипп решил оказать поддержку Карфагену и содействовать победе пунийской армии в генеральном сражении. В случае успеха карфагенян война могла затянуться на неопределенно длительный срок, поскольку уверенности в том, что Сенат пошлет в Африку новую армию, не было. При таком раскладе дела в Иллирии и Балканской Греции, не говоря уже о Малой Азии, отошли бы для «отцов отечества» на задний план. Это и требовалось Филиппу. Однако действовать нужно было очень тонко, чтобы не нарушить хрупкий мир с римлянами. Базилевс уже знал, как это сделать.

Филипп поднял руку, подозвал гипасписта и приказал срочно найти хилиарха[24] Сопатра. Этот военачальник приходился царю дальним родственником, был смел, предан, честолюбив и как нельзя лучше подходил для выполнения ответственных поручений. Пока телохранитель искал Сопатра, Филипп обошел строй фалангитов. Царь остался доволен выправкой и выучкой солдат. Блестели на солнце медные щиты, сияли начищенные шлемы и панцири, порывы ветра трепали высокие султаны на гребнях. Похвалив сариссофоров за хорошее несение службы, Филипп распустил строй. Вскоре появились гипаспист и Сопатр. Военачальник приветствовал царя по-македонски и почтительно склонил голову в ожидании приказа.

Базилевс начал издалека. Вкратце обрисовал международную обстановку, рассказал о событиях в Африке, а затем словно между делом сказал, что встречался с карфагенскими вербовщиками по поводу найма солдат в Македонии. Пунийцы предлагали очень хорошие деньги, однако царь не может приказать своим людям идти сражаться за Карфаген. Это дело сугубо добровольное, каждый македонянин решает сам, хочет он заработать на этой войне или нет. Государство в этом участия принимать не будет. Человек, который возглавит отряд наемников, получит от македонского царя средства на доспехи и оружие для воинов. Численность корпуса не должна превышать 4000 человек, но это должны быть хорошо обученные солдаты. В конце своего монолога Филипп предложил Сопатру принять командование над наемниками.

Предложение, от которого невозможно было отказаться. Хилиарх понимал, что если что-то пойдет не так, то отвечать придется лично ему, поскольку македонский царь постарается дистанцироваться от любой проблемы. С другой стороны, Сопатр был потомственным военным, поэтому сражаться под знаменем великого полководца Ганнибала считал для себя великой честью. Был еще один момент. Будучи хилиархом, военачальник командовал отрядом из 1024 солдат, теперь он получал в