– Что?

– Просто в эту самую минуту наблюдаю твое «зелено-желтое» поведение, – улыбнулся он.

– Мое «зелено-желтое» поведение?

Алекс выпрямил спину. В позвоночнике зловеще захрустело.

– Ты слушаешь и смешиваешь себя с предметом разговора. Тебе трудно рассматривать ситуацию со стороны, не поместив в нее себя. Желательно куда-нибудь в центр.

– Поначалу я была «зеленая». Теперь я «зелено-желтая»… Давай уже определимся, – немного раздраженно бросила инспектор.

– Это общая черта у «желтых» и «зеленых» – неумение отделить вопрос от личности. Просто констатирую факт.

Покончив с рыбой, Алекс вытер губы и допил последний глоток воды из бокала. Позвав официанта, попросил принести раздельный счет. Он был убежден: Нина рассердится, если он попытается оплатить ее обед.

Та посмотрела на него взглядом, который авторы прежних времен называли бы непостижимым. Алекс и не смог его истолковать. Но, пожалуй, его решение было верным.

– Ну что, пойдем обратно в участок? – спросил он и, не дожидаясь ответа, поднялся из-за стола.

Глава 51

«Пропущенные дедлайны мы так легко не спускаем!»

Поискав в «Гугле» термин deadline, Фредрик обнаружил, что оно действительно связано с английским словом dead – «мертвый». Во времена Гражданской войны в США, когда некуда было девать пленных, в лагерях вокруг них чертили линию на земле. Тот, кто заступал за нее, получал пулю. Дешево и сердито.

Так в этом и заключается посыл? Переступи черту – и мы тебя убьем? Все воскресенье Фредрик бродил туда-сюда, словно в вакууме, ломая голову над тем, что же теперь делать. Ему хотелось позвонить Свартлингу… Нет, поехать к нему в офис. Нет, еще лучше – заявиться прямо домой к этому чертову придурку, кинуть ему в лицо дохлого кота и спросить, какого хрена он вытворяет.

Прошло пять дней. Плечо по-прежнему болело после броска Жигарры. Ему придется взять себя в руки, чтобы больше не выводить этого психопата из себя. Но желание вломиться в дом Свартлинга, вышибив дверь с ноги, у него поутихло.

Фредрик промахивался мимо клавиш из-за ноющей боли выше локтя. И в больницу-то не сходить. Наверное, избиение человека гориллой-гангстером – не совсем страховой случай. Только с третьей попытки журналисту удалось набрать текст в мессенджере:

«Кто снял то фото, которое ты мне прислал?»

Изображение Лукаса с трупом он сохранил на жестком диске в папке «Всякие фотки». Там были снимки с вечеринок, первый день Оскара в школе… И бандит рядом с убитым им человеком.

«Я, – последовал ответ. – Пока Свартлинг допускает тебя только в самые невинные области своей деятельности. Конечно же, его люди приукрасили описания, ему только этого и надо. Все понимают, что он хочет явить миру определенный имидж».

«Но зачем?» – спросил Фредрик, одновременно пытаясь навести порядок в собственных мыслях. Защита источника. Постараться выведать побольше.

«Когда сойдешься с ним ближе, он расскажет тебе, чем занимается на самом деле. Ты будешь документировать его деятельность в точности так, как он того хочет. В этом его цель. Свартлинг ничего не делает просто так. Он знает, что не сможет спрятать от тебя всю правду, но будет открывать ее поэтапно. Точно так же он привлекает в свою организацию новых людей. Потихоньку, полегоньку, тихой сапой – и вот они уже обнаруживают себя увязшими по уши».

Понятно. Журналист сделал глубокий вздох. Есть один неизбежный вопрос.

«Что это за организация, о которой ты говоришь? Чем занимается Свартлинг?»

Ответ пришел с задержкой почти в минуту.

«Что ты знаешь об организованной преступности?»

«Читал на этот счет книги и смотрел парочку передач. Было довольно увлекательно».

«Тогда ты понятия не имеешь, о чем идет речь. Образ организованной преступности в Швеции подан именно так, какой ее хотят видеть по телевизору. Такому ловкому маркетингу позавидовала бы сотня опытных рекламщиков. И твой ответ выше говорит о том, что все сработало».

«Что сработало?»

«Они насилуют, торгуют наркотиками, похищают, пытают и убивают людей, подбрасывают бомбы под автомобили. И тем не менее многим чудится, что все это окружено ореолом романтического блеска».

Фредрик захихикал было, но тут же смолк. От звука собственного голоса по спине побежал холодок. Пребывание в пустом ангаре под кулаком Жигарры едва ли можно было назвать приключением.

С кем он общается в чате? С кем-то из тех, кого уже видел в лицо? С другим человеком, осведомленным о деятельности организации? И почему с ним вот так связались? На чьей стороне этот парень, стоит ли ему верить?

Повернувшись к окну, Фредрик поднялся и рывком опустил штору. Что это там промелькнуло – отблеск фонарика или фар? Он же правда только что видел в лесу свет, или фантазия опять сыграла с ним шутку? С такой жизнью померещиться может что угодно.

Прислушался. Ничего.

Думай, черт подери, думай же!

Он вернулся к компьютеру.

«Зачем ты все это мне рассказываешь?» – набил он на клавиатуре.

Пауза затянулась, журналист уже начал подозревать, что его выбросило из чата.

«Как знать, вдруг я хочу выйти из организации?»

«Почему тогда ты прямо не скажешь об этом Свартлингу?»

«Он не терпит отступников».

«Почему полиция ничего не предпринимает?»

«Может, спросишь об этом своего брата?»

Фредрик застонал и прикрыл глаза. Им известно, что его брат работает в полиции. Проклятье! Хотя чего он ожидал? Естественно, они все разнюхали.

«Пропущенные дедлайны мы так легко не спускаем!»

Как он мог не заметить столь явной угрозы? У него вообще есть хоть какой-то инстинкт самосохранения?

Пока он молчал, собеседник прислал еще одно сообщение:

«Если Свартлинга вовремя не остановить, вскоре в стране создастся очень неприятная ситуация. Эту тенденцию надо переломить. Если количество новых группировок будет расти, нас ждет весьма мрачный сценарий. Поверь, никто не будет в восторге».

Фредрик ущипнул себя за ухо и перечитал еще раз.

«Остановить? В каком смысле?»

«Нас отбросит назад в то время, когда бандиты творили все, что им вздумается, когда беззаконие имело прямое влияние на все сферы в обществе. Такие люди постоянно пребывают в поиске способов обогатиться. В ближайшие две недели будет запущен весьма продвинутый шантаж нового образца. Большие деньги. Креативный подход. Общество встряхнется на всех уровнях. Я говорю о такой ситуации, когда монополия государства на закон и порядок, наказание и взыскание долгов будет пересмотрена. Эти функции постепенно окажутся в руках организаций… антиобщественной направленности, скажем так».

Фредрик почувствовал, что у него горят щеки. Все это звучало, как типичный пример антиутопии. Ему