– Это мы выясним только со временем. Наши организмы подвергались интенсивному воздействию радиационных волн неизвестного типа на протяжении десяти часов. Какие необратимые последствия это может повлечь, мне неизвестно. Сам я на данный момент чувствую себя превосходно. А вы как?

– Я тоже, – ответила Сильвия, устремив взгляд в проем иллюминатора, в темную бездну дальнего космоса, испещренную бесчисленными огоньками, россыпями крохотных, неподвижных искорок. – Ладно. Как бы там ни было, мы наконец направляемся к Терре. Скорей бы вернуться домой… Нужно, чтоб нас сразу же обследовали специалисты.

– По крайней мере, наши сердца перенесли облучение без видимых повреждений. Ни тромбов, ни деструкции клеток, а именно это тревожило меня в первую очередь. Как правило, доза жесткого излучения данного типа вызывает…

– А скоро ли мы достигнем системы? – спросил Блейк.

– Через неделю.

Блейк поджал губы.

– Долго же нам лететь… Доживем ли до возвращения?

– Я бы советовал по возможности воздерживаться от физических нагрузок, – сказал Эллер. – Оставшуюся часть пути будем отдыхать и надеяться, что в случае надобности на Терре нас приведут в порядок.

– По-моему, отделались мы довольно легко, – предположила Сильвия и вдруг зевнула. – О господи, в сон-то как клонит, – пожаловалась она, неторопливо поднявшись на ноги и отодвинув назад кресло. – Пойду я, пожалуй, вздремну. Вы не против?

– Нисколько, – заверил девушку Эллер – Блейк, как насчет карт? В двадцать одно, а? Мне тоже отдых не помешает.

– Хорошо, почему бы и нет, – согласился Блейк и вынул из кармана куртки колоду. – Времени у нас куча. Сними на сдающего.

– Прекрасно.

Сдвинув колоду, Эллер предъявил семерку треф. Сдачу выиграл Блейк: ему достался валет червей.

Играли оба с прохладцей, без особого интереса. Блейк дулся, почти все время молчал – очевидно, все еще злился, поскольку Эллер оказался кругом прав. Сам Эллер, изрядно уставший, чувствовал себя неуютно. Несмотря на все принятые опиаты, голова ныла, гудела до сих пор. Сняв шлем, он потер лоб.

– Играй, – проворчал Блейк.

Внизу рокотали двигатели, унося корабль все дальше и дальше от коварного астероида, а Терра с каждой минутой становилась все ближе и ближе. Еще неделя, и они войдут в пределы системы… Терру никто из них не видел уже больше года. Как она сейчас выглядит? Окажется ли прежней – огромной зеленой сферой с синими пятнами великих океанов, усеянных точками островов? Затем их всех ждет посадка в Нью-Йоркском Космопорту, а лично его – Сан-Франциско, а в Сан-Франциско… да, там просто здорово. Толпы народу, терран, старых добрых легкомысленных, глуповатых терран, не ведающих ни забот, ни тревог… Представив себе все это, Эллер широко улыбнулся Блейку, но в тот же миг помрачнел.

Блейк, склонив на грудь голову, медленно закрывал глаза. Блейк засыпал.

– Проснись, – окликнул его Эллер. – Что с тобой?

Блейк, закряхтев, выпрямился, начал сдавать карты, но тут же снова клюнул носом – и раз, и другой…

– Прошу прощения, – промямлил он, потянувшись за выигрышем.

Пошарив в карманах, Эллер выложил на стол еще горстку кредитов, поднял взгляд, но обнаружил, что Блейк уснул окончательно.

– Будь я проклят! – воскликнул он и поднялся на ноги. – Вот это действительно странно.

Грудь Блейка мерно вздымалась и опускалась в такт негромкому храпу, грузное тело обмякло. Погасив свет, Эллер направился к двери. Что с Блейком? Уснуть посреди игры в карты… на него это совсем не похоже!

Миновав коридор, Эллер вошел в собственные апартаменты. Устал он порядком и тоже готов был улечься спать, но первым делом проследовал в умывальную, расстегнул ворот, снял куртку и открыл кран с горячей водой. Как не терпелось ему добраться до кровати и забыть обо всем, что с ними произошло, – забыть и внезапно накрывшую их слепящую волну излучения, и мучительное пробуждение, и, главное, гложущий душу страх! С этими мыслями Эллер механически умыл лицо, ополоснул руки до плеч. Господи, как голова ноет…

Кое-что новое он заметил только к концу умывания. Долгое время безмолвно стоял он, глядя вниз, держа руки под струей воды, не в силах издать ни звука.

Его пальцы лишились ногтей.

Едва не задохнувшись от неожиданности, Эллер поднял взгляд к зеркалу, ухватился за волосы и снова замер, глядя на густые пучки, целые горсти светло-русых волос, оставшихся в руках. Волосы, ногти…

Охваченный дрожью, он велел себе успокоиться и принялся собираться с мыслями. Ногти и волосы. Радиация. Ну, разумеется: все дело в радиации, погубившей и ногти, и волосы.

Приглядевшись внимательнее, Эллер убедился, что ногти исчезли полностью – даже следа не осталось. А пальцы? Снова и снова разглядывал он собственные ладони, то с одной стороны, то с другой. Подушечки пальцев сделались гладкими, сильно сузились к кончикам. Совладав с нарастающей паникой, Эллер нетвердым шагом отошел от зеркала прочь.

И тут его осенила новая мысль. Что, если пострадал не только он? Что с Сильвией?

Эллер поспешно надел снятую было куртку. Лишившиеся ногтей пальцы сделались удивительно гибкими и проворными. Может, это далеко не все? Чего еще ждать, к чему готовиться?

Прежде чем выйти из умывальной, Эллер снова бросил взгляд в сторону зеркала…

…и чудом сдержал тошноту.

Голова… Что происходит?!

Во все глаза глядя на собственное отражение, Эллер стиснул виски ладонями. Голова… с головой творилось что-то не то, что-то ужасное. К этому времени он облысел почти полностью. Светло-русые волосы усеяли плечи и куртку; голое, розовое – потрясающе розовое – темя поблескивало в свете ламп, но этим дело не ограничивалось.

Его голова прибавила в величине, раздулась, распухла, как шар. Уши, напротив, съежились, а заодно с ушами начал уменьшаться и нос: ноздри на глазах истончились до полупрозрачности. Он становился другим, менялся все быстрей и быстрей.

Что же еще? Что дальше? Эллер дрожащей рукой полез в рот. Зубы шатались, еле держались в деснах. Стоило чуть потянуть, около полудюжины разом остались в руке. Что происходит? Может, он умирает? Один только он? А остальные?

Отвернувшись от зеркала, Эллер бросился к двери. Дышал он хрипло, с трудом. Казалось, сдавленные невидимой силой ребра выжимают, выталкивают воздух из легких. Сердце тоже выбивалось из сил, стучало часто, прерывисто, и, мало этого, ноги совсем ослабли. Остановившись, Эллер ухватился за дверь, кое-как перевел дух и двинулся к лифту. Внезапно издали донесся громкий, басовитый бычий рев – страдальческий, исполненный ужаса рев Блейка.

«Вот и ответ, – мрачно подумал Эллер, глядя, как кабина лифта вокруг становится выше, просторнее. – По крайней мере, я не один!»

Увидев его, Харрисон Блейк в страхе разинул рот. Эллер невольно заулыбался. Облысевший, сверкающий розовым теменем, Блейк представлял собой не слишком-то впечатляющее зрелище.