— Нет, спасибо, я чая выпью, — ответила тихо Груша и добавила: — Могу я умыться сначала?

— Конечно, душенька, — улыбнулся он.

Девушка быстро направилась в ванную комнату и уже спустя пять минут вернулась и села на прежнее место напротив него. Константин налил ей чаю. Она как раз взяла из его рук протянутую чашку, как раздался стук в дверь, и после приглашения князя вошел бородатый низенький мужичок.

— Вызывали, барин? — спросил неуверенно тот, застыв у входа.

— Ты Егор, плотник? — спросил Урусов, вставая из-за стола.

— Да, ваше сиятельство, — кивнул мужик, сжимая в руках шапку.

— Пройди, — велел князь. — Мне нужен еще один шкаф, как этот.

Урусов подошел к большому белому шкафу с позолотой. Мужик приблизился, повинуясь жесту князя.

— Шкаф для барышни, понимаешь? — продолжал Константин. — Под платья, туфельки, шляпки. Еще сделаешь комод для белья и трюмо с зеркалом. И чтобы все было в том же стиле, как и другая мебель.

— Позвольте спросить, барин, — сказал заискивающе Егор. — Трюмо с одним зеркалом делать, как у княжны в спальне, или с тремя?

— С тремя, — ответил Урусов. — Сейчас пойдешь к Андрею Прохоровичу и скажешь, что тебе необходимо для работы. Ну, там лак, позолота, краска какая. Он завтра поедет в Москву и купит все. Понял?

— Что же непонятного, — пожал плечами мужик.

— Как скоро сделаешь? — спросил его Урусов.

— Наверное, недели за две управлюсь.

— Сделаешь за неделю, заплачу три рубля.

— Ох, барин, — воскликнул мужик и его глаза загорелись. — Сделаем, как скажите, довольны останетесь.

— Что ж, ступай, — отослал Егора князь и снова сел за стол. Мужик уже подошел к двери, но в нерешительности замер.

— Что еще? — повернулся к нему Константин.

— Не извольте гневаться. А ежели вместо двух шкафов я один большой сделаю? — начал боязливо мужик — и ваши вещи и барышни, все влезут. А то два шкафа рядом некрасиво будет.

— Хорошо, — ответил Урусов. — Делай, да побыстрее.

Мужик, поклонившись, исчез за дверью.

Груша едва допила чай с маленькой булочкой, когда Урусов закончил со своим яйцом и холодной ветчиной. Выпив кофе, князь взял со стола портсигар и, достав сигару, закурил. Груша постаралась сделать вид, что дым не мешает ей. Но уже через пару минут князь, заметив, как девушка морщит нос, напряженно спросил:

— Тебе неприятен дым?

— Не то чтобы… — замялась Груша и, бросив на него внимательный взор, увидела, как его глаза по-доброму нежно светятся, и утвердительно добавила. — Да.

— Ох, прости, малышка, — произнес Константин, словно досадуя, отчего сам не додумался, что девушке может быть неприятно вдыхать дым от его сигар. Он тут же встал и, захватив с собой пепельницу, подошел к окну. Распахнув створку, он прислонился к раме и начал курить там, выпуская дым на улицу.

— Благодарю, — сказала Груша облегченно, вздохнув и видя, что он со своего места смотрит в ее сторону. Князь улыбнулся ей в ответ.

В комнату вновь постучали. Вошла Агафья, внося небольшую корзинку.

— Вот, барин, принесла, как вы и велели, — сказала она, быстро окидывая взором Грушу, сидящую за столиком с распущенными волосами.

— Поставь все на столик у зеркала, — распорядился Урусов, вновь выпуская дым в окно.

Агафья понятливо кивнула и, пройдя к туалетному столику, проворно выложила две расчески, шкатулочку с заколками и лентами, небольшое зеркальце и маленький флакончик духов, а также коробочку с тремя парами серег и двумя колечками. Все эти вещицы были Грушины, взятые с ее комнаты.

— Теперь все остальное принеси и побыстрее, — велел князь.

Уже направляясь к двери, Агафья остановилась и, как-то неуверенно переминаясь с ноги на ногу, произнесла:

— Простите, Константин Николаевич, но…

— Что еще? — спросил недовольно Урусов, в очередной раз поднося сигару ко рту.

— Платья-то Груни все нести?

— Конечно, — кивнул он.

— Тут вот какое дело, — начала тихо Агафья. — Мы уже все собрали, но…

— Говори толком! — уже не выдержал Урусов.

— Дак, я об этом и говорю, — ответила испуганно Агафья. — Прошка эта негодница нечаянно пролила на платья Груни чернила и все испачкала.

— Что? — возмутился князь. — Да как она посмела?! Немедля прикажу ее выпороть за такую дерзость!

Груша устремила взор на князя и ласково попросила:

— Прошу вас, Константин Николаевич, не надо ее наказывать. Я думаю, она не со зла это.

Девушка просяще посмотрела в бледное от гнева лицо Урусова. Под ее прелестным взглядом князь тут же остыл, чем вызвал огромное удивление у Агафьи.

— Ладно, ступай, — сказал князь уже спокойно. — Принеси хотя бы те платья, которые остались чистыми.

— Слушаюсь, Константин Николаевич.

Агафья быстро вышла из комнаты.

— Ты права, Грушенька, — заметил Урусов, задумавшись. Потушив сигару в пепельнице и оставив ее на подоконнике, он отошел от окна. — И зачем тебе эти старые платья? Мы закажем тебе новые из французского каталога. — Он немедленно вышел из спальни и вернулся с толстым журналом французских мод. — Взял у Татьяны, — сказал Константин, опуская книгу на полосатый диванчик.

Груша уже сидела у зеркала на небольшом канапе без спинки и пыталась расчесать волосы. Князь подошел к столу, взял дольку яблока из тарелки с фруктами и проворно съел ее. Затем, подойдя к небольшому секретеру, достал оттуда некую вещь и приблизился к девушке сзади. Смотря на отражение Груши в зеркале, Урусов чуть склонился к ней. Она с удивлением ощутила, что от Константина совсем не пахнет табаком. Лишь приятный запах можжевельника и чего-то лесного окутал ее. Его дыхание отдавало свежестью яблока, и она поняла, что князь специально съел дольку фрукта и только после подошел. Удивленная и польщенная тем, что Урусов явно пытается угодить ей, она как-то вся затрепетала, ощутив, как ей приятно, что князь столь галантен и вежлив по отношению к ней.

— Посмотри, Грушенька. — Он протянул руку и открыл коробочку, которую держал в ладони. На белой ткани лежала большая инталия, выполненная из фиолетового аметиста. Тонкий прекрасный профиль девушки был выдавлен в прозрачном сверкающем камне. — Тебе нравится?

Груша, невольно отложила расческу и с интересом посмотрела на драгоценность, которую вложил ей в руку князь.

— Какая прелесть, — прошептала она. — Никогда не видела такого большого аметиста.

— Я дарю ее тебе, душа моя. А этот чудесный профиль как будто списан с тебя, ты не находишь?

— Ну что вы, не надо, — замялась Груша, подняв на него взор. Урусов проворно присел на корточки, и его лицо оказалось как раз на уровне ее глаз. Ее яркий чудный взгляд, направленный на его лицо, засветился в этот момент, и Константин глухо проникновенно произнес: