— Чудо, — он обхватил ее округлую грудь широкой ладонью и начал перекатывать между пальцами упругую девственную плоть.

Груша зажмурила глаза. Даже вино не опьянило ее настолько, чтобы забыться. Вся эта развратная сцена на полосатом диванчике показалась ей очень гадкой. Князь поцеловал ее в ушко и страстно прошептал:

— Пойдем, я отнесу тебя, — он легко поднял Грушу на руки и быстро направился к кровати.

Он осторожно опустил девушку на белое покрывало и оперся одним коленом о кровать. Его губы стремительно и неумолимо накрыли ее рот. Неистовые поцелуи Урусова заставили Грушу напрячься, и она, покорно лежа на спине, не сопротивлялась. Его рот дикими горячими поцелуями пробегал по ее лицу, губам, волосам, он словно не мог насытиться. В какой-то момент князь тихо попросил:

— Обними меня…

Груша послушно обвила его сильную шею руками и, размыкая для него губы, как будто на экзамене старалась вести себя как надо. Он уже хрипло дышал и, чуть отстранившись, начал проворно стягивать с нее платье и нижние юбки. Он так и стоял на коленях на кровати, наклонившись над девушкой. Уже через пять минут Груша оказалась совершенно обнажена. Восхищенный горящий взор Константина пробежался по округлым бедрам девушки, по изящным стройным ногам, золотым маленьким колечкам волос в промежности, по узкой талии и выпуклым полноватым девственным грудям, которые, как два упругих холма, возвышались над ее изящным станом. Невольно опустив руку на ее коленку и проведя вверх по стройному бедру, он выдохнул:

— Просто чудо как хороша…

Смутившись от его слов, а еще более от широкой теплой ладони, которая надолго задержалась на ее груди, лаская и гладя, Груша отвернула лицо в сторону. Спальня освещалась несколькими канделябрами со свечами. Константин понял, что для него это вполне обычное действо, а девушка, видимо, невероятно смущена. Он понимал, что еще никогда она не была близка с мужчиной. Оттого Урусов проворно встал с постели и быстро затушил ближайшие к кровати свечи, чтобы хоть немного успокоить ее стыдливость. Уже через пару минут, стремительно раздевшись, князь вновь вернулся к постели. Опустившись на девушку и, опираясь на одно колено, стараясь не сильно давить на нее, он ласково поцеловал ее щеку. Его рука властно повернула ее разрумянившееся личико, и он нежно, но повелительно прошептал:

— Поцелуй меня сама…

Склонив голову к ее губам, Константин вновь впился в ее рот умелым страстным поцелуем. Груша ответила на его поцелуй, как он и велел. Через миг Урусов уже более яростно, с упоением начал терзать ее губы, руками разминая и лаская нежное податливое тело.

В самый интимный момент князь отвел одну ногу девушки в сторону и с силой надавил на ее промежность. Ему удалось лишь со второго раза полностью овладеть ее упругим девственным лоном, и он ощутил, как Груша напряглась. Не спуская с ее бледного запрокинутого лица с закрытыми глазами напряженного пронзительного взгляда, Урусов быстро задвигался между ее ног, чувствуя, что ее плоть невозможно узка, упруга и нежна. Он чуть опустил голову, выгнувшись, и посмотрел на ее промежность. На светлых колечках волос ее лона были видны кровавые подтеки. Сладостно выдохнув, Урусов еще раз удостоверился, что девушка чиста и он первый мужчина в ее жизни, и вновь обратил свой затуманенный взор на ее личико. Он видел, как она сжала губы, и, чувствуя невероятное сладостное возбуждение и наслаждение, опустил разгоряченное лицо на ее шею, увеличивая темп соития. Уже через некоторое время наступила разрядка, и он, сильно напрягшись, замер над ней. Стараясь не давить на девушку, Константин уткнулся лицом в ее ухо. Спустя минуту, едва придя в себя, он глухо выдохнул:

— Благодарю…

Урусов вновь начал ласкать ее нежное тело, осыпая ее легкими поцелуями. Спустя некоторое время, после непродолжительных ласковых поглаживаний, он вытянулся рядом с девушкой на постели. Видя смущение Грушеньки и то, как она стыдливо отводит взор, видимо, все еще ощущая неловкость от его близости, Константин, повернувшись на бок, прижал Грушу спиной к своей груди. Уткнув лицо в ее светлую макушку с распушенными волосами, он обвил рукой стан девушки. Обхватив горячей ладонью ее левую грудь и отмечая, что ее упругая нежная округлость по размеру точно вписывается в его широкую ладонь, он начал ласково, едва прикасаясь пальцами, гладить ее. Его чресла приникли к ее округлым ягодицам, и он, зевая, глухо вымолвил:

— Поспи, душа моя, уже поздно…

Позволяя ему ласкать сильной ладонью свою грудь, Груша, прикрыв от напряжения глаза, думала о том, что совсем не сможет уснуть. Поскольку близость князя и то, что нынче произошло между ними, сильно взволновало девушку и всколыхнуло все ее существо. Отныне она знала, что происходит между мужчиной и женщиной. И хотя это действо не было таким уж гадким и омерзительным, как она представляла, хотя и немного болезненным, но и особых восторгов оно не вызвало в душе девушки. Возможно, это было потому, что она не любила князя и отдалась ему теперь только из-за необходимости? Груша этого не знала, но думала о том, что, пожалуй, сможет найти в себе силы и выдержать этот месяц до конца, заглушить на время в своем существе отвращение к Урусову. Его близость не была так уж невыносима, и девушка уповала лишь на то, что князь устанет от нее еще раньше. Ведь она не обладала всеми навыками, которыми в совершенстве владели столичные красавицы, часто меняющие любовников и знающие, как ублажить мужчину в постели. Груша искренне надеялась, что, может быть, уже через пару недель обретет долгожданную свободу и не только физически, но и на бумаге.

Облегченно вздыхая, Груша осознала, что нужный рубеж пройден. Прикрыла глаза и, ощущая спокойное дыхание Урусова на своих волосах, быстро уснула, убаюканная ласковыми поглаживаниями его сильной руки, которая очень нежно и осторожно нежила ее грудь.

Константин долго лежал с открытыми глазами и не мог уснуть, ощущая, что его душа просто переполнена невероятным радостным чувством и восторгом. Нежность и упоительная сладость этой юной сирены, которая теперь лежала в его объятьях, взволновали все его существо. Ему невероятно хотелось выкурить сигару, но он ощущал, что девушка затихла, и ее мирное дыхание опаляло его руку, которая лежала под ее головой. Он боялся разбудить ее и оттого, сглотнув, подавил в себе желание закурить. Прикрыв глаза, он ощущал, что ее сладостная близость в этот миг гораздо важнее для него, чем позывы к сигаре…