- Скажите - почему? - Выражение ее лица стало брезгливым. - Подумайте, это же страшно... Ах, что я... Разве такой костлявый урод, из одних углов, вечно растрепанный, небритый или не добрившийся, постоянно глядящий куда-то выше тебя разве он в состоянии спасти нас?

Такая ненависть была в ее голосе, что Нарев опешил.

- Вы несправедливы, Мила. Он...

- Молчите! И он еще ходит с таким видом, словно не он нам, а мы ему нанесли смертельную обиду!

Нарев глядел в потолок. Потом, почувствовав требовательный взгляд женщины, перевел глаза на нее.

- Нарев... вы меня любите?

- Да, - ответил он без колебаний.

- Вы обещали; если никто другой не спасет, это сделаете вы. Сделаете это! Я... Вы будете для меня всем! - Она говорила горячо и, кажется, искренне, плакала и одновременно попыталась улыбнуться. - Я сумасшедшая баба, верно? Но я не могу без сына... Придумайте что-нибудь, Нарев, верните нас на Землю!

Нарев усадил ее. Не было времени раздумывать, прикидывать. Ему самому вовсе не хотелось спешить на Землю: были другие варианты, более интересные, а жизнь на корабле, как он убедился, во многих отношениях была лучше, чем земная. Далась им эта Земля, - подумал он не без досады. Но для Милы он мог решиться и на что-нибудь посерьезнее, чем простой нажим на капитана. Она хочет - что ж, он сделает все. Ей плохо без Земли - значит, капитану придется лететь к Земле, хочет он того или не хочет.

- Я понял вас, - сказал он, - Верьте: не пройдет и нескольких дней, как мы уже будем на пути домой. А сейчас идите спать. Отдохнете, успокоитесь... И будьте уверены: я вас не подведу.

Мила, словно, очнувшись, внимательно посмотрела на него, потом на себя, чуть покраснела, попыталась оправить туалет, улыбнулась - уже осмысленно, чуть иронически.

- Спасибо, - сказала она. - Я буду ждать,

Нарев кивнул, провожая ее к двери.

Он медлил, не начиная разговора: ожидал, пока Вера оставит их вдвоем. Но девушка, кажется, не собиралась. Нарев вопросительно посмотрел на администратора; сидевший в глубоком кресле администратор едва заметно покачал головой:

- Она может остаться. Как врач, - сказал он.

Нарев протяжно свистнул - мысленно, конечно.

- Хорошо. Администратор, я обращаюсь к вам, как к полноправному и полномочному представителю верховного органа Федерации...

Не так он начал, не так. Он обращался к администратору, а того здесь не было. Не было полномочного и полноправного представителя Совета Федерации: человек этот погиб много недель назад, пытаясь достичь Земли на катере. А здесь, в госпитальной каюте, находился человек среднего возраста - того возраста, когда об ушедших годах уже начинают сожалеть, когда организм все чаще напоминает, что он не вечен, и когда то, что происходит нынче с тобой или рядом с тобой ценится уже выше, чем все, что может произойти в будущем. Совсем с другим человеком разговаривал сейчас путешественник Нарев...

Карский не сказал этого вслух, лишь прикрыл на миг глаза. Потом перевел взгляд на Веру, ставшую так, чтобы он мог ее видеть, и едва заметно улыбнулся ей.

- ...Вы представитель Совета и вам принадлежит право отдавать здесь, на борту корабля, приказы и распоряжения, обязательные для всех, включая капитана. Прав я, администратор, или в моих рассуждениях ошибка?

Карский с удовольствием не стал бы отвечать на этот вопрос. Но ответ возник рефлекторно, как если бы он был не человеком, а справочником, и кто-то запросил нужную информацию:

- Власть на корабле осуществляет капитан. В исключительных случаях член Совета может отдавать приказания, и, таким образом, принять на себя власть и ответственность. - Он помолчал. - Конечно, лишь в исключительных случаях.

- Сейчас, я полагаю, именно такой случай. Вы должны приказать капитану совершить переход к Солнечной системе.

Администратор поднял брови.

- Разве его нужно убеждать в этом?

- Его надо убедить в том, что пятьдесят процентов риска не так уж и много. Что рано или поздно все равно.

Карский слушал, закрыв глаза. Путешественник говорит горячо, напористо - видимо, ему очень хочется на Землю. Это можно понять. Карскому больше никуда не хочется. Потому что тут есть Вера. А будет ли она на Земле? Точнее: будут ли они?

- Все дело в Вере, - невнятно пробормотал он.

- Администратор, капитан не признает категории веры. Он рационалист. Ему нужно одно из двух: уверенность - или приказ. Стопроцентной уверенности в наших условиях не может быть ни у кого. Значит, остается приказ. Ваш приказ.

Карский смотрел мимо Нарева - на Веру и молчал. Она тоже, без сомнения, хочет на Землю. Это нетрудно понять. А он. Карский, всю жизнь полагал, что он - для людей, а не наоборот.

- Да, - сказал он ровно. - Я прикажу. Я имею на это право.

- Да, администратор. Слушаюсь, администратор.

- Минуту, капитан. Я знаю, что вы человек дисциплинированный. Но сейчас нужно другое: нужно, чтобы вы выполняли мое пожелание... мой приказ, как свое собственное решение.

- Я выполню приказ.

- Вы сами говорили мне, капитан, что собирались вернуться в окрестности Солнечной системы, чтобы там ожидать...

- Да. Но ведь - будем говорить откровенно. Вернуться и ждать. Чего ждать? Я, конечно, вернулся бы - если бы сам переход не грозил никакими неприятностями. Сейчас не так. Для чего же возвращаться? Земля может найти способ через год. А может - через двадцать. Что останется от нас через двадцать лет? Тут мы хоть не видим ни Земли, ни даже Солнца. А там...

- Вы сказали, вернуться и ждать? А почему не выразиться короче: просто - вернуться?

- Не понял вас.

- Это меня удивляет. Насколько я знаю, Карачаров нашел способ...

- В теории, администратор. Использовать его на практике мы не можем.

- Почему?

- У нас не хватит мощности.

- Полагаете ли вы, что и Земля не обладает нужными мощностями? И что она не сможет создать в пространстве необходимые условия - если вы окажетесь на достаточно близком от нее расстоянии, чтобы вступить в переговоры и передать, что