качестве бхикши, или постился, а спал под деревьями. Он добрался до Пури и оттуда — до самого юга Индии. На юге какая-то неведомая сила вдохновила его вернуться обратно в Пури. Когда он вернулся, ему выпала необыкновенная удача увидеть Радхарамана Чарана Даса Дева, поющего вместе со своими последователями киртан возле Симхадвары. Юноша почувствовал к нему такую сильную симпатию, какую прежде никогда не чувствовал ни к кому другому. Он упал в дандават перед стопами святого и полностью предался ему. Радхараман, дав юноше мантру, принял его своим учеником, и они навеки связали себя узами любви.

Гаурачаран не мог прожить без Радхарамана даже секунду. Он служил ему днём и ночью руками, умом и душой. Постоянно служа ему, он до такой степени отождествился с гуру, что мог понимать его ум, таким образом, заранее зная какая и когда ему необходима помощь, начинал готовиться к служению даже до того, как приходило распоряжение гуру.

Однажды Бабаджи Махашая сказал ему пойти и принять веш от маханты Нараяначхата. Гаурачаран принял веш. Ему дали имя Шри Говинда Дас. Маханта попросил его оставаться с Радхараманам и быть благословенным в служении ему. Итак, Говинда Дас остался служить Шри Радхараману Чараиу Дасу Деву.

Радхараман Бабаджи поручил ему собирать для ашрама зернобобовые, прося бхикшу (подаяния). Он стал ходить от двери к двери, прося зерно, но сам в ашраме не питался, а довольствовался пищей, которую раздавали в кшетре[242] для нищих. В ашраме в особые дни готовили много разнообразной и вкусной еды, и тысячи людей, приглашённых и неприглашённых, наедались в своё удовольствие. Но Говинда Дас даже и по таким случаям там не ел. Он принимал только горсть чего-нибудь ради уважения к прасаду. Его братья в боге иногда подшучивали над ним. Они обливали его кхиром[243] или соусом, оставшимися после пира, и приговаривали: «Ты можешь избегать махапрасада, но как может махапрасад держаться от тебя в стороне? Он будет преследовать тебя и, обняв, повиснет на тебе таким образом». После этого они слизывали со своих рук и даже с самого Говинды кхир, которым был тот облит как его махапрасад. Любящий пошутить Говинда увеличивал веселье, ругая проказников за их нахальство.

Кроме сбора бхикши, Говинда Дас был всегда на передовой линии любой деятельности в ашраме. Он походил на Навадвипа Даса, главного помощника Радхарамана. Они оба, свободные и непринуждённые в своих отношениях с ним, проникнутых любовью, были его руками.

Однажды рано утром Радхараман Бабаджи позвал Навадвипа Даса и сказал: «Слушай, с сегодняшнего дня ты и Говинда собираете по всему городу бхикшу и всё, что бы вам не дали, вы должны отдавать мне». Навадвипа и Говинда стали каждый день просить подаяние на всех улицах и переулках Пури и по возвращении в ашрам всё отдавать Бабаджи. Через несколько дней, как только они, воспевая Святые Имена, вернулись в ашрам, Говинда Дас вручил Радхараману Бабаджи сумку с продуктами и при этом осыпал его потоком ругательств. Услышав брань, жители ашрама застыли, поражённые ужасом. Радхараман Бабаджи глядел на него с вытянутым от удивления лицом. Однако Говинда просто поклонился ему, вышел из комнаты и уселся в обеденном холле. Бабаджи подошёл к нему и спросил как можно мягче: «Говинда! Ты сошёл с ума?»

«А что случилось?» — ответил вопросом на вопрос Говинда.

— Почему ты отругал меня, когда отдавал сумку с продуктами?

— Ругательства! Я не осыпал вас ругательствами. Я получил все эти бранные слова, собирая подаяние. Я отдал Вам рис и дал. Но как я мог оставить при себе ругательства? Разве я смогу их переварить, если даже попытаюсь? Они возбудили бы в моём сердце ненависть к людям, давшим их мне. Поэтому я отдал их Вам вместе с бхикшей». Все присутствующие при этом диалоге покатились со смеху.

Услышав такой ответ, Бабаджи улыбнулся от счастья. Он обнял Говинду и произнёс голосом, прерывающимся от эмоций: «Говинда! Я навеки твой благодаря твоему простодушному и любвеобильному характеру».

Бабаджи всегда поощрял сакхья-бхаву Говинды по отношению к себе. Однако не отказывался от строгости, если это было необходимо для духовного благополучия ученика.

Однажды Бабаджи Махашая вместе с Говиндой и другими преданными уехал в Кендрапад, место неподалёку от Каттака. Бабаджи Махашая поселился в офисе Шьямасундара Бабу, а его спутники — в доме. Одним утром он выглядел очень сердитым. Около семи часов он написал записку Говинде и послал её с одним мальчиком. Содержание записки было следующим:

«Дорогой Говинда. Как только ты получишь это письмо, отправляйся пешком во Вриндаван. Живи на Радха-кунде, собирая мадхукари, и каждый день подметай вокруг Радха-кунды. В настоящее время не ищи со мной встречи. Мы увидимся позже в другом месте по воле Нитай Чанда.

Вайшнава Дасанудаса

(Слуга слуг вайшнавов)

Радхараман Чаран Дас».

Письмо обрушилось на Говинду и остальных преданных, подобно грому. Все заговорили: «Как и по какой причине Бабаджи Махашая, кто всегда такой добрый, вдруг стал таким жестоким?»

Спустя немного времени Говинда спокойно и медленно сказал мальчику, доставившему послание: «Мне следует подчиниться. Пусть он будет счастлив. Передай ему мой дандават».

Посланник вернулся и передал эти слова Бабаджи Махашая. Тот оставался серьёзным и невозмутимым, как и прежде. У его окружения, состоящего из учеников, не хватало смелости с ним заговорить. Немного спустя пришёл Нитьясварупа Брахмачари и сказал: «Если Вы разрешите, я тоже пойду вместе с Говиндой дада во Вриндаван».

«Конечно, ты можешь идти. Я не возражаю», — ответил Бабаджи.

— А если Говинда дада, прежде чем уйти, придёт к вам поклониться?

— Нет! Занимайся своими делами. Оставь других в покое.

Нитьясварупа не мог ничего добавить к этому разговору. Он вернулся обратно со слезами на глазах и рассказал обо всём Говинде дада. Позднее к Бабаджи пришли два его ученика Шьямананда Дас и Нитай Дас и также попросили разрешение идти вместе с Говиндой. Бабаджи Махашая снова согласился. Шьмасундара Бабу и другие, наблюдая происходящее, застыли перед Бабаджи Махашая, подобно манекенам, и молчали.

Говинда Дас, Нитьясварупа Брахмачари, Шьямананда Дас и Нитай Дас не могли больше ждать. Они отправились во Вриндаван, воспевая: «Бхаджа Нитай-Гаура, Радхе-Шьяма, джапа Харе Кришна Харе Рама. Из их глаз нескончаемым потоком лились слёзы. Те, кто видели их, также начинали плакать. Вся атмосфера зарядилась скорбью. Только Бабаджи Махашая оставался спокойным и тихим, подобно равнодушному и невозмутимому человеку. К этому времени подошёл Шьямасундара Бабу. Глубоко огорчённый и возмущённый, он распростёрся в поклоне перед Бабаджи и произнёс голосом, дрожащим